Акулина.
Анисья.
Кума Анисьи.
Изба Петра. Зима. После второго действия прошло девять месяцев. Анисья ненарядная сидит за станом, ткет. Анютка на печи. Mитрич, старик работник.
Митрич (входит медленно, раздевается). О, господи помилуй! Что ж, не приезжал хозяин-то?
Анисья. Чего?
Митрич. Микита-то из города не бывал?
Анисья. Нету.
Митрич. Загулял, видно. О господи!
Анисья. Убрался на гумне-то?
Митрич. А то как же? Все как надо убрал, соломкой прикрыл. Я не люблю как-нибудь. О господи! Микола милослевый! (Ковыряет мозоли.) А то бы пора ему и быть.
Анисья. Чего ему торопиться. Деньги есть, гуляет с девкой, я чай...
Митрич. Деньги есть, так чего ж не гулять. Акулина-то почто в город поехала?
Анисья. А ты спроси ее, зачем туда нелегкая понесла.
Митрич. В город-то зачем? В городу всего много, только бы было на что. О господи!
Анютка. Я, матушка, сама слышала. Полушальчик, говорит, тебе куплю, однова дыхнуть, куплю, говорит; сама, говорит, выберешь. И убралась она хорошо как: безрукавку плисовую надела и платок французский.
Анисья. Уж и точно девичий стыд до порога, а переступила – и забыла. То-то бесстыжая!
Митрич. Вона! Чего стыдиться-то? Деньги есть, так и гуляй. О господи! Ужинать-то рано, что ли?
Анисья молчит.
Пойти погреться пока что. (Лезет на печь.) О господи, матерь пресвятая богородица, Микола-угодник!
Те же и кума.
Кума (входит). Не ворочался, видно, твой-то?
Анисья. Нету.
Кума. Пора бы. В наш трактир не заехал ли. Сестра Фекла сказывала, матушка моя, стоят там саней много из города.
Анисья. Анютка! а Анютка!
Анютка, Чего?
Анисья. Сбегай ты, донюшка, в трактир, посмотри, уж не туда ли он спьяна заехал?
Анютка (спрыгивает с печи, одевается). Сейчас.
Кума. И Акулину с собой взял?
Анисья. А то бы ехать незачем. Из-за нее дела нашлись. В банку, говорит, надо, получка вышла, а все только она его путает.
Кума (качает головой). Уж и что говорить.
Молчание.
Анютка (в дверях). А коли там, сказать что?
Анисья. Ты посмотри только, там ли?
Анютка. Ну что ж, я живо слетаю. (Уходит.)
Анисья, Mитрич и кума. Долгое молчание.
Mитрич (рычит). О господи, Микола милослевый.
Кума (вздрагивая). Ох, напугал. Это кто ж?
Анисья. Да Митрич, работник.
Кума. Ох, натращал как! Я и забыла. А что, кума, сказывали, сватают Акулину-то.
Анисья (вылезает из-за стана к столу). Посыкнулись было из Дедлова, да, видно, слушок-то есть и у них, посыкнулись было, да и молчок; так и запало дело. Кому же охота?
