– Ну, – перебил Томсон, с характерной для него резкой тишиной тона, – кроме голоса, было еще что-нибудь?
Разгоряченный капитан нервно отодвинул свой стакан.
– Она сказала, – повторил капитан, у которого покраснели виски, – вот что: «Да, у меня затекла нога, потому что эти каблуки выше, чем я привыкла носить». Все! А? – Он хлопнул себя обеими руками по коленям и спросил: – Каково? Какая барышня ответит так в такую минуту? Я не успел влюбиться, потому что она, грациозно присев, собрала свое хозяйство и исчезла.
И капитан принялся за вино.
– Это была горничная, – сказала Дигэ, – но так как солнце садилось, его эффект подействовал на вас субъективно.
Галуэй что-то промычал. Вдруг все умолкли, – чье-то молчание, наступив внезапно и круто, закрыло все рты. Это умолк Ганувер, и до того почти не проронивший ни слова, а теперь молчавший, с странным взглядом и бледным лицом, по которому стекал пот. Его глаза медленно повернулись к Дюроку и остановились, но в ответившем ему взгляде был только спокойный свет.
Ганувер вздохнул и рассмеялся, очень громко и, пожалуй, несколько дольше, чем переносят весы нервного такта.
– Орсуна, радость моя, капитан капитанов! – сказал он. – На мысе Гардена с тех пор, как я купил у Траулера этот дом, поселилось столько народа, что женское население стало очень разнообразно. Ваша фея Маленькой Ноги должна иметь папу и маму; что касается меня, то я не вижу здесь пока другой феи, кроме Дигэ Альвавиз, но и та не может исчезнуть, я думаю.
– Дорогой Эверест, ваше «пока» имеет не совсем точный смысл, – сказала красавица, владея собой как нельзя лучше и, по-видимому, не придавая никакого значения рассказу Орсуны.
Если был в это время за столом человек, боявшийся обратить внимание на свои пылающие щеки, – то это я.
Сердце мое билось так, что вино в стакане, который я держал, вздрагивало толчками. Без всяких доказательств и объяснений я знал уже, что и капитан видел Молли и что она будет здесь здоровая и нетронутая, под защитой верного друзьям Санди.
Разговор стал суше, нервнее, затем перешел в град шуток, которыми осыпали капитана. Он сказал:
– Я опоздал по иной причине. Я ожидал возвращения жены с поездом десять двенадцать, но она, как я теперь думаю, приедет завтра.
– Очень жаль, – сказал Ганувер, – а я надеялся увидеть вашу милую Бетси. Надеюсь, фея не повредила ей в вашем сердце?
– Хо! Конечно, нет.
– Глаз художника и сердце бульдога! – сказал Галуэй. Капитан шумно откашлялся.
