– Вот здесь, – сказал Дюрок, смотря на черепичную крышу, – это тот дом. Я узнал его по большому дереву во дворе, как мне рассказывали.
– Очень хорошо, – сказал я, не видя причины говорить что-нибудь другое.
– Ну, идем, – сказал Дюрок, и я ступил следом за ним во двор.
В качестве войска я держался на некотором расстоянии от Дюрока, а он прошел к середине двора и остановился, оглядываясь. На камне у одного порога сидел человек, чиня бочонок; женщина развешивала белье. У помойной ямы тужился, кряхтя, мальчик лет шести, – увидев нас, он встал и мрачно натянул штаны.
Но лишь мы явились, любопытство обнаружилось моментально. В окнах показались забавные головы; женщины, раскрыв рот, выскочили на порог и стали смотреть так настойчиво, как смотрят на почтальона.
Дюрок, осмотревшись, направился к одноэтажному флигелю в глубине двора. Мы вошли под тень навеса, к трем окнам с белыми занавесками. Огромная рука приподняла занавеску, и я увидел толстый, как у быка, глаз, расширивший сонные веки свои при виде двух чужих.
– Сюда, приятель? – сказал глаз. – Ко мне, что ли?
– Вы – Варрен? – спросил Дюрок.
– Я – Варрен; что хотите?
– Ничего особенного, – сказал Дюрок самым спокойным голосом. – Если здесь живет девушка, которую зовут Молли Варрен, и если она дома, я хочу ее видеть.
Так и есть! Так я и знал, что дело идет о женщине, – пусть она девушка, все едино! Ну, скажите, отчего это у меня было совершенно непоколебимое предчувствие, что, как только уедем, явится женщина? Недаром слова Эстампа «упрямая гусеница» заставили меня что-то подозревать в этом роде. Только теперь я понял, что угадал то, чего ждал.
Глаз сверкнул, изумился и потеснился дать место второму глазу, оба глаза не предвещали, судя по выражению их, радостной встречи. Рука отпустила занавеску, кивнув пальцем.
– Зайдите-ка, – сказал этот человек сдавленным ненатуральным голосом, тем более неприятным, что он был адски спокоен. – Зайдите, приятель!
Мы прошли в небольшой коридор и стукнули в дверь налево.
– Войдите, – повторил нежно тот же спокойный голос, и мы очутились в комнате. Между окном и столом стоял человек в нижней рубашке и полосатых брюках, – человек так себе, среднего роста, не слабый, по-видимому, с темными гладкими волосами, толстой шеей и перебитым носом, конец которого торчал как сучок. Ему было лет тридцать. Он заводил карманные часы, а теперь приложил их к уху.
– Молли? – сказал он.
Дюрок повторил, что хочет видеть Молли. Варрен вышел из-за стола и стал смотреть в упор на Дюрока.
