Следовавшая затем связь короля с графинею Граммон была расстроена фавориткою, убедившею Людовика, что графиня отчаянная янсенистка. Бросив ее, король утешился девицею Гедами, побочной дочерью герцога Ангиенского, молоденькою красавицею, едва вышедшею из лет отрочества… Наконец, в 1679 году Людовик сблизился с девицею де Фонтанж.
Подобно ла Вальер, фрейлина герцогини Орлеанской, Ан-гелика де Скорайлль де Рувилль-Фонтанж, родившаяся в 1661 году, была дочерью небогатого руэргского дворянина. Безукоризненная красавица, белокурая, с прелестными голубыми глазами, девица Фонтанж пленила короля молодостью, свежестью, но уж никак не умом, весьма ограниченным. При первой встрече с нею Людовика маркиза Монтеспан сама обратила на нее его внимание, назвав девицу Фонтанж прекрасной статуей. Триста тысяч ливров покорили ее сердце обладателю Франции. Как бы в вознаграждение маркизы Монтеспан, окончательно уволенной от звания фаворитки, король предложил ей титул герцогини, пожалованный и девице Фонтанж вместе с 1 200 000 ливров ежегодного содержания.
– Нет, государь, – отвечала гордая фаворитка, – предоставляю эти титла каким-нибудь ла Вальер и Фонтанж. Герцогская корона им нужна, чтобы приблизиться к вам… Я, по моим родовым правам, выше их и не утратила бы моей знатности, даже если бы не имела счастия вам нравиться.
Двор, недавно раболепствовавший пред маркизою Мон-теспан, теперь склонился в прax пред герцогинею Фонтанж; воля ее, малейшая прихоть – была законом для всех, начиная с короля. Она ввела в моду прическу, сохранившую ее имя от забвения в позднейшем потомстве. Как-то на охоте в лесах Фонтенбло красавица, носясь на коне, растрепала свою прическу и, чтобы поправить ее, обвязала голову лентой. Эта незатейливая куафюра очаровала короля, и он просил свою возлюбленную, чтобы она другой не носила. Примеру ее последовали все придворные дамы и девицы, и прическа a La Fontanges еще была в моде лет сорок тому назад.
Неизбежное последствие любви короля – беременность обезобразила прелестное личико красавицы: худоба и отвратительные хлоазмы на лице не могли быть привлекательны для короля, так же точно, как пятна на нежном плоде для лакомки. Прием короля, оказанный герцогине при ее появлении при дворе в интересном положении, дал ей понять, что прошло ее время.
– Дитя мое, – сказала ей маркиза Ментенон (бывшая вдова Скаррона), – таков у нас обычай: обожаемая сегодня позабывается завтра. Всего благоразумнее с вашей стороны было бы, не дожидаясь удаления, удалиться самой, добровольно. В первом случае вы сбережете к себе некоторое уважение от людей, во втором – навлечете на себя только стыд.
