Шаги стучали по замерзшей глине.
В комнатке темнело. Над столом белелось расписание: физкультура, политграмота…
В гостиной у хозяйки томно пела Катя Башмакова и позванивала на гитаре.
Пришел Мишка. Прислушался. Состроил хитрое лицо.
– Нет, – покачал Мухин головой печально, – кому я нравлюсь, мне не нравятся. А чего хотел бы, того нет.
– Это верно, – согласился Мишка.
Светились звезды. У ворот шептались. Шелестели листья под ногами.
Шли под руку. Задумчивые, напевали:
– чистим, чистим,
чистим, чистим,
чистим, гражданин.
Спустились к речке: тихо, белая полоска от звезды.
Зашли в купальню и жалели, что не захватили скамеечек, а то бы здесь можно посидеть.
Потолкались у кинематографа: граф разговаривает с дамой. Поспешили взять билет…
В столовой «Моссельпром» гремела музыка. Таинственно горела маленькая лампа. – Где вода дорога? – говорили за столиком. – Рога у коровы, вода – в реке.
За прилавком дремала хохотушка в коричневом галстуке. Подбодрили ее: – Веселей!
Стаканы, чтобы чего-нибудь не подцепить, ополоснули пивом. Чокнулись.
– Я чуть не познакомился с сиделкой, – сказал Мухин.
