В конце бульвара его схватил заметивший кражу милиционер. Трепетов не сопротивлялся. Собралась толпа.
– Он пошутил! – кричал подоспевший Умрихин. – Пустите его! Что за глупые шутки, Яков?
– Он пошутил, – поддержала толпа, хорошо знавшая Трепетова.
И милиционер уже приготовился отпустить шутника на свободу, когда Трепетов сказал:
– Я не шутил. Я обокрал этого почтенного гражданина. Я вор. Ведите меня в темницу. Вяжите меня.
Однако никто его не вязал. Тогда Трепетов вспылил.
– Почему, – обратился он к милиционеру, – вы не исполняете возложенных на вас обязанностей?
Милиционер сконфузился и робко заявил, что раз потерпевший не имеет претензий, то вести уличенного в темницу нет надобности.
– Вы не знаете Уголовно-процессуального кодекса! – завизжал Трепетов, обводя притихшую толпу злыми глазами. – А я знаю! Я досконально изучил! Заявление потерпевшего от кражи не обязательно! Если преступление, предусмотренное сто восьмидесятой статьей Уголовного кодекса, совершено, то вы обязаны передать правонарушителя в руки правосудия.
– Что ж, я могу, – неуверенно сказал милиционер, – будьте, граждане, свидетелями.
И он повел Якова Трепетова судиться.
На суде разыгрались драматические сцены. Все свидетели, подтверждая факт кражи кошелька с девятью рублями сорока четырьмя копейками и одним выигрышным билетом кругосветной лотереи стоимостью пятьдесят копеек, в один голос говорили, что это выше их понимания.
Потерпевший в продолжение всего заседания умолял обвиняемого «оставить эти глупые шутки». Но обвиняемый был непоколебим.
– Делайте ваше дело! – заявил он судьям. – Важны не девять рублей сорок четыре копейки, а важен принцип. Я преступил закон и должен понести соответствующую кару.
Но тут Шахерезада Федоровна заметила, что служебный день окончился.
А когда наступил
Двенадцатый служебный день,
она сказала:
– И суд вынужден был заключить бессребреника на две недели в исправдом.
– А мне больше и не надо! – сказал Трепетов, просияв. – Спасибо, судьи! Вы правильно судили!
Дело в том, что испытаннейший культработник и активный общественник Трепетов считал настоящим своим призванием не организацию библиотек, которую он проводил с большим умением, не оживление кружковой работы и не вовлечение в клуб старичков, а сочинение стихов.
Писал он их по ночам, а утром прятал написанное в сундук и, вздыхая, невыспавшийся и хмурый, шел на работу, повторяя по дороге сочиненные за ночь строфы:
Не верь, родимая, наветам,
