– Понравился ли вам романс, который я осмелился прислать вам? – спрашивает Старк, почтительно склонив голову.
«Ага! Начинается!» – думаю я и отвечаю самым светским тоном:
– О да, я вам очень благодарна. Прелестная музыка. Зачем я упомянула о музыке? Словно выделила слова.
– Да, но мне нравятся и слова, они красивы. Лицо его видно мне в профиль, ресницы опущены, он водит ложечкой по столу.
«Значит, я права, эта отметка сделана им, – думаю я. – Подожди же!»
– Слова? – тяну я, словно припоминая. – Ах да, и слова очень удачно подходят к музыке.
Он вскидывает на меня глаза и снова опускает.
– Надеюсь, вы доставите мне удовольствие послушать ваше пение?
– Я вовсе не пою, это только сплетни Виктора Петровича, – смеюсь я и ввязываюсь в болтовню Жени.
Женя желает нас провести домой какой-то кратчайшей дорогой, через огороды. Кратчайший путь, конечно, оказывается вдвое длиннее. Тропинка узкая. Впереди Сидоренко, поющий марш, затем Женя, изображающая, что играет на барабане. Они оба ужасно расшалились. За Женей я, позади Старк.
Мое легкое платье цепляется за кусты ежевики – Старк поминутно его отцепляет. Я чувствую его присутствие за моей спиной, и прежнее безумие охватывает меня все сильнее. Я хочу видеть его лицо. Он немного отстал. Я поворачиваю голову, я гляжу на его губы, которые безумно хочу поцеловать в эту минуту, потом быстро иду дальше.
Секунда… Меня схватывают за руку выше локтя, и голос, тихий и прерывающийся, шепчет:
– Я люблю тебя! О, как я тебя люблю!
С нечеловеческим усилием над собой я вырываю руку, бегу, чуть не сбиваю с ног Женю и повисаю на руке Сидоренко. Но Сидоренко и Женя так расшалились, что принимают это за шутку. Сидоренко ведет меня под руку, старательно выделывая па и напевая полонез.
Женя чуть не падает от смеха.
– А Старка-то мы потеряли! – говорит она, выходя на дорогу. – Хотела его пригласить пить чай у нас.
– Что же это он не простился? – удивляется Сидоренко.
– Он со мной простился и повернул назад, – говорю я спокойно.
– Ах как жаль! Завтра вечером тащите его к нам, я с ним поиграю в четыре руки, – говорит Женя, прощаясь с Сидоренко.
Вот он пришел сегодня. Они все сидят на террасе, и я сейчас выйду к ним. Если я вчера пересилила себя, то теперь ничего не боюсь. А что это было вчера? Насмешка? Проба? Или тоже порыв страсти?
Меня зовут. Я спокойно вхожу на террасу. Старк поднимается с перил, на которых сидит. Я подаю ему руку, здороваюсь как ни в чем не бывало. Каждое его прикосновение для меня мука, но я владею собой.
