Как всегда, первым вызвался граф Роланд:
— Я готов ехать, государь! Вручите мне посольские знаки: королевскую перчатку и жезл!
— Тебя посылать нельзя! Уж слишком ты горяч, — ответил ему Карл седобородый.
— Я поеду, если император разрешит мне! — воскликнул граф Оливьер.
— Молчите оба! Клянусь, ни один из вас не поедет. Сеньоры[12] бароны, изберите в послы самого мудрого среди вас.
— Тогда пусть едет Ганелон, — предложил граф Роланд.
И все согласились с Роландом:
— Ганелон мудр и осторожен! Лучшего посла не найти!
Но Ганелон пришёл в ярость.
— Почему ты меня выбрал? Забыл, что я твой отчим? — крикнул он Роланду. — Ни один посол ещё не возвращался живым от короля Марсилия. Этого я тебе не прощу!
— Я не боюсь угроз, — ответил Роланд. — Подумал я, что разумный человек, богатый опытом, должен поехать к Марсилию, вот и назвал вас.
Со злобой посмотрел Ганелон на Роланда и сказал императору:
— Государь, я готов исполнить вашу волю. И поеду я один, без охраны, как поехали Базан с Базилием. А ты, Роланд, берегись!
Карл поднял руку, остановил Ганелона:
— Уймите ваш гнев, не к месту он, не ко времени. Вас избрали франки,[13] вам и ехать.
Потемнело лицо у Ганелона:
— Кто послан к королю Марсилию, тому нет возврата. Теперь уже никогда не видать мне ни дома, ни жены, ни родного сына. Ему, прошу вас, император Карл, отдать мои земли. Суждена мне смерть, как Базану с Базилием.
— Не об этом вы сейчас должны думать, граф. Вам доверена судьба Франции. Вот перчатка, жезл и грамота.
Император Карл протянул Ганелону перчатку со своей правой руки. Но не торопится Ганелон принять её. Упала перчатка на землю.
— Дурное предзнаменование! — воскликнули франки. — Боже, что ждёт нас? Беду принесёт нам посольство Ганелона.
Ганелон надел свои лучшие доспехи, прикрепил золотые шпоры, опоясался мечом, вскочил на коня и поскакал.
Следом за ним едут послы Марсилия. Видит лукавый Бланкандрин, что гневом кипит душа Ганелона, и заводит с ним такую беседу:
— Кто поймёт императора Карла? Сколько земель уж завоевал, а ему всё мало! Франки благородны, благороден император Карл, и думается мне, кто-то подстрекает его на недоброе.
— Давно бы уже император Карл ушёл из Испании, — отвечает Ганелон, — если бы не племянник его Роланд. Обещал он императору Карлу все короны земли поднести на блюде, словно спелые яблоки. А жизнь ему недорога, ни своя, ни чужая.
— Неужели так жесток Роланд, так безумен? Недаром, видно, прозвали его Неистовым.
