– Старый?
– Ну как старый? Десять лет. Я как в двадцать четвёртом демобилизовался со сверхсрочной, так и приехал на нём, прямиком из Баварии. Да по нашим дорогам погонял старичка…
– После войны? – задумался Стас. – Ах да, здесь же война с немцами была…
Мужик посмотрел на него как-то странно.
– Я вот думаю, – сказал Стас, – ведь если к этому… соху привязать… Это сколько же можно вспахать!
– К мотоциклу? – ещё больше удивился мужик. – Зачем, когда трактор имеется?.. И откуда соха, плугом пашем!.. Ты, парень городской, впервой небось в деревне-то?
– Я? – усмехнулся Стас. – Нет, не впервой.
– Ну конечно! Ты же из этих… из студентов, которые в монастырь давеча приехали?
– Из них.
– Ну, тогда у тебя мужик сохой землю пашет и лаптем щи хлебат… Дас ист айн русиш швайн… Начитался, поди, Некрасова. – Мужик обиженно махнул рукой и повернулся идти домой.
– Скажите! – позвал его Стас. – А у вас в Мологу рожь ещё возят?
– Ещё возим, – сказал мужик с какою-то злобой. – Покуда ещё возим. На корм скоту ещё берут. Вот только скоро затопят её, Мологу-то…
– Как так?
– А вот так. Сидят в Москве умники… электрификаторы. – Мужик затейливо выматерился и ушёл в дом. Стас вообще ошалел: давненько не слышал он мата, разве только на ярмарке.
Он двинулся к монастырю. Там у ворот стайкой топтались мальчики и девочки, в которых он не сразу признал своих соучеников из реального училища. Ну да – лица проявились как на фотопластинке, вот только имён он, хоть убей, не помнил. Нет, одно помнил: Алёна. Вот она, болтает о чём-то с маленькой и немножко кривоватой белобрысой девочкой с косичками, а рядом дылда в очках, с начёсом. Вид у них у всех какой-то нездоровый. Даже Алёна (здешняя), ежели приглядеться… Рожица бледновата, веки подёргиваются…
«Вот она и была моею зазнобой, – подумал Стас. – Наверное, про неё пытал меня старик Минай. А ведь ровесница моей Дашеньки!» Под горло ему – в который раз за день! – подступил комок. Но он сдержал себя и подошёл к группе.
Чернявый подросток покрупнее прочих, явно излишней полноты, красовавшийся среди парней помельче, показал пальцем на Стаса и проверещал нарочито писклявым голосом:
– Оклемалси, болезнай?..
Как звали юнца, Стас не сразу вспомнил. Кажется, были с ним какие-то конфликты… Но уж из-за чего – конечно, нипочём не угадать. Может, из-за девицы какой? Хоть бы из-за этой вот Алёны?.. А та стрельнула в его сторону глазами и отвернулась к своей собеседнице. Стас немедленно разгадал этот не сильно хитрый женский приём, однако ничего, кроме лёгкой грусти, он в нём не вызвал.
