Альфред по рождению, как бы это помягче сказать... а-а, да ладно, чего уж теперь? В общем, хоть и не любят люди эти слова и почитают бранными, а всё же быть бастардом, ублюдком - не самое худшее, что есть на свете. Внебрачный сын графа Эверарда, прижитый тем от голубоглазой красавицы Анны, дочери садовника, отличался той крепостью тела, что свойственна людям трудолюбивым - и той живостью да возвышенностью духа, что отличает благородное сословие. Папаша не то, чтобы признал мальца, но взял в свой замок и вырастил из незаконнорожденного отпрыска крепкого воина. Так что давно прошли те времена, когда кто-либо осмеливался в лицо или даже за глаза назвать Альфреда нелицеприятным словом: ловкий и сильный двадцатилетний молодец живо воспитал к своим кулакам и мечу должное почтение.
Так и сошлись на витиеватом прозвище "боковая ветвь". Или "яблоневый цвет" - за те едва прикрытые ресницами жаркие взгляды, что якобы ненароком бросали на статного и пригожего голубоглазого парня девицы, а иной раз даже и их молодые мамаши. Порода, что тут скажешь!
Особых обязанностей у Альфреда сегодня не было, вот и отправился он побродить по осеннему лесу, густо растущему во владениях его светлости графа. Последние погожие деньки, когда уже не жарко, но ещё и не пришли унылые дожди - отчего-то парень особенно любил эту пору.
Добродился, Падший это всё побери! И теперь, словно лазутчик во вражьем стане, он смотрел на творящееся посреди небольшой тенистой полянки действо.
А посмотреть было на что. Пятеро орков неимоверной даже для их крепкой расы комплекции - все в кожаных безрукавках с пришитыми поверх наподобие чешуи костяными пластинами и с воронёными ятаганами в мускулистых лапах. Их уродливые головы беспокойно и подозрительно вертелись, осматриваясь и прислушиваясь окрест. Но в центре, под их прикрытием, тощий и, судя по свалявшемуся и порыжевшему на загривке меху, пожилой шаман глухо бил в бубен. Извиваясь всем телом и напевая заунывный тоскливый напев, он уже готов был опустить в булькающий над огнём котелок маленькую, недавно добытую человеческую голову.
Приглядевшись, Альфред мысленно помянул нечистого. Так вот куда два дня тому запропастилась дочурка бондаря из Зеленушек! Единственная златоволосая девчонка на всё графство - тут не признать было бы мудрено. А ведь ей прочили быть первой в деревне красавицей. Возможно, кто-нибудь из сыновей графа даже соизволил бы обратить на простушку внимание и обрюхатить, обеспечив семье безбедное будущее.
