Ребята столпились у дверей. Ян остановил их, когда они хотели войти дальше.
– Это брошенный навсегда зимник, – сказал он. – Видите, все погнило, разваливается. Вероятно, свирепствовала какая-нибудь эпидемия: оспа или еще что-нибудь. А, может быть, обитатели перемерли от болотной лихорадки. Оставшиеся в живых женщины дт дети переселились к родственникам. Не ходите и не трогайте здесь ничего. А то еще можно заразиться.
– Неужели они совсем бросили эти юрты?
– Да. По верованиям вогулов, около выморочных юрт поселяются души умерших. Умершие не любят, если их тревожат живые.
Дед подтвердил это и тоже не пошел в жилище. Стоя у порога, он объяснил, что на очаге обычно постоянно горит огонь, освещая и согревая помещение. На невысоких нарах, покрытых оленьими шкурами, люди спят и сидят во время еды и разговоров. Столами им служат небольшие низенькие деревянные скамеечки, на которые ставят горшки с олениной и лосиной.
На стенах в юрте сохранились полки с разной мелкой утварью.
Почти та же картина повторилась в соседних жилищах.
– Придется идти вверх по реке, искать их, окаянных! – сетовал огорченный дед.
В одной юрте они увидели икону. Лицо и рот у святого были вымазаны засохшей кровью.
– Ишь, нехристи! – бранился дед. – Приносят жертвы своим шайтанам! А заодно помажут кровью лики на иконах. Они запросто обращаются. Коли икона или шайтан не угодят им, то бросают. Иной раз в углу иконы стоят, а под ними шайтаны спрятаны. Хрещены только по имени... Они Сивку у нас беспременно покупать будут, дьяволы... Вот поглядите.
– Зачем?
– В жертву главному шайтану всегда белую лошадь или белого оленя надо. Поэтому здесь всех сивых лошадей перевели, за большие деньги берут. Домашним маленьким шайтанам в жертву петухов колют. Петух для домашних шайтанов – лучше не надо. А большому шайтану требуется олень или лошадь. Ну да я Сивку в обиду не дам.
На ночевку караван расположился невдалеке от поселка.
Крак куда-то исчез с утра и долго не давал о себе знать.
Ребята начали уже тревожиться, как вдруг до них донеслись его отдаленные крики и собачий лай.
Дед с просиявшим лицом моментально схватил ружье и выстрелил.
Вскоре из лесу донесся ответный выстрел.
– Вогулы! – с торжеством вскричал старик, подбадривая свою Сивку ударом ветки, но Сивка, несмотря на это поощрение, не обнаружила большой энергии.
Надо сказать, что лошади за эту трудную дорогу совсем измучились и имели крайне изнуренный вид. Было ясно, что им не дойти до далекого еще лога у Пяти ручьев.
