Да, сейчас! Легко сказать! Жена будто колдует над молоком, а оно и не думает закипать. А Мишка орет. Он же, известное дело, как будильник, и к тому же точнейшего хода - требует аккуратности по минутам. А тут мы опоздали с ужином на полчаса.
- Ну, как там - кипит? - спрашиваю.
- Сейчас поднимется, - говорит жена.
А дочка пока что Мишку успокаивает:
- Да помолчи ты, Мишенька, потерпи немножко. Ну, не ори так громко. Молоко, знаешь, когда над ним стоишь, всегда медленнее закипает… Ой, мама, сними - убежит.
К этому времени Мишка орал уже совсем необычно, каким-то таким немедвежьим голосом, что вынести это было выше моих сил.
Пока молоко разбавляли холодной водой и подслащивали, я взял Мишку на руки. Но он и на руках продолжал страшно рычать и так вертелся, что я его еле удерживал.
Наконец ужин был готов.
Я взял у дочери бутылочку с соской и протянул ее Мишке. А он, глупенький, так разволновался, что никак не мог ухватить соску своей пастью. Мотает головой, соска изо рта выскакивает, молоко во все стороны брызжет, а в рот не попадает. В общем, как в пословице говорится: «По усам текло, а в рот не попало».
- Мишенька, успокойся, - говорю. - Молоко - вот же оно.
Какое там! Вертится, крутится, рычит. Глотнуть никак не удается, и от этого злится еще больше.
Тогда я протянул соску дочери:
- На, держи, а я его держать буду.
Я зажал Мишкину голову между ладоней - не дал ему вертеться.
Дочка протянула медвежонку соску. Мишка причмокнул, глотнул, и вдруг по его облитой молоком мордочке покатились две большие слезы. Как же он при этом сосал: быстро-быстро, захлебываясь, с жадностью, словно боясь, что у него отнимут. А слезы текли и текли по липкой шерстке, и от них на Мишкиной физиономии образовались две блестящие полоски.
В это время я посмотрел на дочку и вижу - у нее тоже текут по лицу слезы.
- Ты что?
- Ничего.
И смеется.
- У него же, - говорю, - слезы радости. Он, бедняга, так изголодался, что, как только почувствовал теплое сладкое молоко, заплакал от счастья, А ты чего?
- Ничего. Я тоже от радости.
Да, уж что говорить: от Мишки было много радости, но были и слезы. И в конечном счете трудно сказать, чего было больше. Только в то время моя дочь никак не хотела согласиться с тем, что у Мишки есть какие бы то ни было недостатки. Она считала его безупречным во всех отношениях. Я говорил:
- Мишка разорвал мои ботинки. Видела?
- Видела. Можно подумать, что ты свои ботинки не рвешь. Вон в тумбочке полным-полно твоих рваных ботинок. Не Мишка же их разорвал.
