Усталый и обозленный, он вернулся на прежнее место и, ничуть не беспокоясь о том, что его услышат, вновь растянулся у крышки, сунув нос в дыру и с вожделением вдыхая волшебные запахи. Там уже начинался пир. Гана и Мисаил накрывали на стол со сноровкой вышколенных слуг, но с лицами по обыкновению насупленными и недвижимыми.
Красивый Зюк, наоборот, сиял; благодушная улыбка, подходящая ему примерно в такой же степени, как юной красотке подходят покрытые густой шерстью ноги, не сходила с его губ; умиротворенный взгляд скользил по комнате, не останавливаясь ни на чем — ни на толстых руках сыновей, что мелькали прямо перед ним, расставляя кушанья, ни на вытянутой физиономии Тино с застывшим, кажется, навсегда выражением вселенской печали, ни на лоснящейся роже Веселого Габлио, снова занявшего свое место у стола, снова растянувшего в бессмысленной ухмылке красные вывороченные губы и снова румяного и довольного жизнью.
Разнообразие напитков и яств чуть было не заставило Конана забыть первоначальный план и спрыгнуть вниз — поторговаться с бандитом по поводу талисмана и пастушки, а заодно хорошенько подкрепиться. Но тут опять начался весьма интересный разговор, и ему пришлось, сглотнув слюну, опять обратиться в слух.
— А что, Деб, ты и впрямь хочешь стать властелином мира? — вопросил Веселый Габлио, запихивая в рот кусок ветчины.
— Да, мой друг, — наконец сфокусировал свой рассеянный взгляд на носу вора Красивый Зюк.
Конан скривился: в устах шемита слово «друг» звучало так погано, будто тот передразнивал Кармио Газа в дурной манере бездарного лицедея.
— Гы-гы-гы! — развеселился вор. — Наш Деб — властелин мира! А неплохо ты будешь смотреться на престоле рядом с самим благим Митрой!
— Ты что, видел Митру? — хладнокровно ответствовал Красивый Зюк.
— Нет. А ты?
— И я нет. Но в душе я тоже Хранитель Равновесия…
— Как это? — открыл красную пасть Веселый Габлио.
— Просто, — пожал плечами бандит, двумя пальцами аккуратно беря со стола пучок зелени. — Мир несправедлив… Вы еще не заметили этого, друзья мои?
Только варвар кивнул, соглашаясь в этом вопросе с бандитом, но все же имея на счет устройства мира и собственные соображения. Шайка же Деба хранила молчание, видимо не совсем понимая, куда все-таки клонит хозяин.
— А я заметил. И давно. Возьмем, к примеру, нашего доброго Тино. Что сделал в жизни сей достойный муж? А? Отвечай мне, милый.
— А что я… Я ничего… — забормотал старик, не глядя на шемита. — Почему я-то…
