— А ты хочешь через год?
— Вообще не хочу. Но если ты велишь…
— Велю. Допивай скорее, а то Веселый Габлио накроет купца раньше нас.
При этих словах рыжий подскочил на табурете. Он уже забыл о ночном знакомстве с хлебосольным вором и хитрым старикашкой, и сейчас жажда соревнования охватила его с новой силой. До встречи с Веселым Габлио талисман знал только одного соискателя пастушки с яблоками, теперь же к Дебу Абдарраху прибавились члены его шайки, и их непременно следовало опередить.
— Что ж ты сидишь, варвар! — возбужденно выкрикнул Виви. — Я лучше сожру эту пастушку, подавлюсь ею и умру, чем отдам недоноску Веселому Габлио!
От нетерпения пританцовывая на месте, рыжий ждал, когда Конан оторвется наконец от бутыли, из коей он — наверняка нарочно — медленно сосал вино.
Тем временем в «Искалеченном в боях Свилио» собирался народ. Как видно, у трактира были свои завсегдатаи: шумно и шутливо переругиваясь меж собой, рассаживались за столы ремесленники, лекари, которых в Мессантии всегда было как крыс, портовые грузчики, плотники, матросы и прочий городской сброд. В помощь кривоногому слуге появились еще двое — заспанные и невозмутимые, они двигались еле-еле, с презрением игнорируя одних гостей и одаряя счастливыми улыбками других. Все это Конан уже видел не раз — северная ли, южная ли страна, богатый ли, бедный ли город, а трактирные нравы одинаковы везде, как одинаковы пьянчужки, даже говорящие на разных языках. Поднявшись, киммериец придирчиво осмотрел одеяние своего талисмана, фыркнул, именно таким образом оценив едва прикрывавшие икры полотняные штаны кривоногого слуги, и направился к выходу. Висканьо засеменил следом. Мессантия проснулась. По улицам с воплями живо сновали водоносы и булочники, скрипели несмазанными колесами телеги, мерно цокали копытами лошади и ослы. Разношерстный люд спешил по делам, и большая часть — в порт, где работа находилась для всех. Но Конан не успел до конца додумать мысль, что пришла на ум при первом взгляде на ожившую Мессантию: только спутники оказались на улице, как тут же выяснилось, что этот город мало отличается от остальных городов мира — по крайней мере, в одном. Буланая, крепко привязанная варваром к кольцу в стене, пропала. Только обрывок веревки болтался на легком ветерке, словно в насмешку над волшебным даром талисмана. Конан наградил рыжего долгим скептическим взглядом, под коим тот съежился и виновато заморгал, но ничего говорить не стал. Кто может знать — разве что Митра, — какую службу в дальнейшем сослужила б им сия лошадка! Добрую? Злую? Да и не к чему им здесь лошадь — обуза, и все. С этой утешительной мыслью Конан хлопнул по плечу Виви, понурившего голову, и благодушно вопросил:
