Спутники заглянули в первый попавшийся полуразвалившийся домишко, похожий на все остальные здешние жилища, как похожи между собой изделия одного неумелого мастера. Конечно, в доме никто не жил. Вся обстановка внутри красноречиво говорила о бедности, почти нищете прежнего хозяина. Шатающийся стол, табуреты с обломанными ножками, две деревянные узкие кровати, по виду прослужившие не один век, и — в центре большой, но единственной в доме комнаты великолепная ваза с цветком орхидеи.
Как ни странно, орхидея выглядела совсем свежей, словно только что сорванной. Иена бросилась к цветку, как изможденный путник к ручью чистой воды. Но едва рука ее коснулась стебля, девушка вскрикнула и упала на пол без чувств.
— Кром! — одним прыжком варвар подскочил к Иене одновременно с Хольдом. Отодвинув локтем юного врачевателя, Конан легко поднял девушку и осторожно положил ее на кровать. Казалось, она не дышала. Киммериец громко выругался. Выйти из Вейшана, пересечь всю равнину, не погибнуть в схватке с монстрами и умереть в этой жалкой деревне? Не может быть! Он наклонился к Иене, затаив дыхание, прислушался. Ничего.
— Ну, врачеватель, — обернулся Конан к Хольду. — Покажи теперь, на что ты способен.
Хольд кивнул, отстранил варвара и сам присел на кровать рядом с Иеной. Сначала он проделал какие-то манипуляции над ее головой, затем руки его двинулись ниже, не прикасаясь к телу, но повторяя все его очертания.
Конан следил за действиями Хольда, готовый помочь ему или защитить ее — в зависимости от результата. Но врачеватель, лоб которого отчего-то взмок, оглянулся вдруг на варвара и тихо, но твердо сказал:
— Прошу тебя, Конан, сейчас уйди.
— Ты знаешь, что с ней?
— Да. А теперь уйди.
Несколько мгновений киммериец стоял в нерешительности. С одной стороны, распоряжение Хольда возмутило его. Мальчишка приказывает ему, Конану, выйти! Но с другой стороны, голос юного врачевателя был так спокоен, да и сам он вдруг так преобразился в этот момент — стал подтянутым, собранным, уверенным, — что все сомнения Конана улетучились. Он пожал плечами, отвернулся и вышел на улицу.
Небо опять потемнело. Не только дождь, но и гроза должна была начаться еще затемно. А до ночи оставалось совсем немного. Если Хольд не сумеет пробудить Иену, станет ли она суккубом? А если сумеет, то, конечно, станет. Нельзя упустить это время. Врачеватель ничего не знает и может угодить в объятья суккуба, не подозревая, что обнимает не Иену. Конан вздохнул и подошел к скамье у дома. Но едва он своей тяжестью опустился на сиденье, как тут же с грохотом и треском повалился на землю. С проклятьями вскочив на ноги, варвар осмотрел скамью. Так и есть — основание прогнило, вряд ли кто-нибудь сидел здесь последний десяток лет.
