По второй очереди он определил — «наш» — и быстро выбежал во двор.
Еще один звук нарушил тишину — мотоцикл! В ворота влетел связной из штаба, круто развернулся и огляделся.
— Пакет из штаба, товарищ лейтенант! — доложил связной.
— Ты стрелял?
— Так точно.
— Где?
— За километр отсюда. Машина там, за кустами. Не наша… Дверцы распахнуты… На всякий случай дал по кустам две очереди и к вам…
Гаврилов вскрыл пакет. То, что нашел в пакете, удивило его сверх меры. Он вытер вспотевший лоб, пожевал губами и спросил:
— Когда отправлять?
— Чем скорее, тем лучше.
У трапезной Гаврилов встретил Газаева.
— Где Цыган?
— Наверху. С монашками…
Он осторожно подошел к двери, заглянул. Монашки уже не стояли на своих табуретах: три сидели, две стояли у окна, а шестая была возле Кузьмина, заглядывала ему через плечо, смотрела, как он рисовал.
Лейтенант шагнул через порог, монашки кинулись было к своим табуретам, но он непроизвольно, как своим солдатам, махнул им рукой, что означало — «вольно», и подошел к Кузьмину.
Через минуту девушки успокоились, а одна, рыжая, развернула пакет с печеньем и стала грызть хрустящие квадратики.
Тихо, в самое ухо, Гаврилов прошептал Кузьмину:
— Молодчага! Это ты здорово! Ох, как здорово! Выйдем на минуту. Только тихо, не вспугни девах…
Цыган порылся по карманам, неторопливо встал и пошел к двери.
— Леня, смотри, что связной из штаба привез. — Гаврилов протянул ему лист бумаги.
— Что это?
— Листовка…
— Это ж ясно…
— Снимок-то — нашего монастыря. А на другом снимке они, повешенные! Только в самом деле повешенные!
Гаврилов рассказал, что листовка появилась сразу во многих городках и пунктах на пути продвижения наших войск, что она призывает население дать отпор «кровавым варварам», которые оскверняют монастыри, насилуют и вешают монашек. В листовке назывались их имена, сообщалось, откуда они родом и как зверски были убиты…
— Это ж брехня! — возмутился Кузьмин. — Кто поверит?
— Надо доказать, что это брехня! — устало сказал лейтенант. — Понимаешь? — Он настороженно глянул на закрытую дверь. — Не дай бог в самом деле повесятся, надо их распропагандировать и в штаб направить. А потом уж пускай местные церковники сами народ вразумляют, что брехня, а что не брехня… Пошли, надо ласково кончать дело.
Они открыли дверь. Монашки снова насторожились. Кузьмин бегло оглядел рисунки и подошел к чистому листу. Гаврилов непроизвольно отступил на несколько шагов и оказался возле девушек. Спиной почувствовал, как они напряглись, готовые завизжать и кинуться к своим веревкам.
