Странно и больно было видеть родное лицо, сотканное из голубоватых строчек телевизионного экрана. Рэйфлинт вдруг понял, что отныне жена превратилась для него в некий электронный призрак, точно так же, как и он сам стал для нее ничуть не реальнее телевизионного изображения.
Тощая супруга Роопа произносила все те же скучные слова которые, как ни странно, казались ее собственными.
И лишь Флэгги, запнувшись на одной из фраз казенного текста, искренне разрыдалась. Ее тут же убрали из кадра. И Барни бросился к рукояткам настройки, как будто мог вернуть Флэгги на экран. Естественно, ему это не удалось, и он долго сидел в радиорубке, прикрыв глаза ладонью и скрежеща зубами.
Программу закончили выступлением новомодных джазистов. Рэйфлинт выключил телевизор и велел вахтенному офицеру погружаться.
Затем он открыл бар и налил рюмку арманьяка. В последнее время к этому лекарству приходилось прибегать все чаще и чаще. После записки Коколайнена он перестал следить за календарем. Доктор Коко был первоклассный медик, и если он считал суперлепру неизлечимой, то значит, так оно и есть. Кстати, в очередном сеансе связи надо будет попросить нового врача. Все-таки сто человек экипажа… «Бронзовка» «бронзовкой», но погибать от какого-нибудь аппендицита ничуть не радостнее… Нового врача… Ха-ха! Кто к ним пойдет?! Разве что с электрического стула. Пускай присылают смертника. Одним будет больше… Опять же разнообразие — свежий человек оттуда, из того мира, с того света…
Парадокс судового времени: минуты тянутся часами, а недели пролетают секундами. После телевизионной встречи с Флэгги время для старшего радиста Барни потекло еще медленней. На «Архелоне», быть может, для него одного вращение часовых стрелок имело особый сокровенный смысл. У Барни созрел план побега. Надо было только дождаться очередного подхода к перевалочной барже. И Барни дождался…
Тот вожделенный день с самого утра оказался подмоченным кровью.
Едва «Архелон» всплыл, как дюжина моряков, изжаждав-шихся по свежему воздуху, свету и простору, полезла из рубочной шахты на палубу. Напрасно старший помощник Рооп пытался остановить их, кричал и ругался. Ахтияр просто-напросто отодвинул его в сторону. При виде синеватой кромки берега архелонцы совершенно ошалели. Казалось, будь он поближе, они непременно попрыгали бы в воду и поплыли к земле не щадя сил. Но приходилось довольствоваться созерцанием утраченного рая, и тяжелый морской бинокль переходил из рук в руки. Сэм-торпедист нетерпеливо вырвал его у Ахтияра. Стюард взъярился. Тяжелый крис с волнистым лезвием вспорол мускулистый живот обидчика. Сэм, выронив бинокль, рухнул в воду.
