Все молчали некоторое время.
– Если быть точным, он – маниакальный игрок. Более того, маниакальный неудачник.
– Вы имеете в виду, он стремится проиграть? – недоверчиво спросил Роберт.
– Нет, – покачал головой хозяин. – По крайней мере на сознательном уровне. Ему кажется, что он пытается выиграть, но он делает крупные ставки в ситуациях, которые посчитает самоубийственными даже человек, не обладающий таким уникальным мозгом. Это глубокое подсознательное желание проиграть, быть наказанным. Особая форма мазохизма.
Хозяин открыл черный кожаный блокнот и проверил его содержимое.
– За период с тысяча девятьсот пятьдесят восьмого по шестьдесят третий год доктор Стайнер проиграл за этим столом двести двадцать семь тысяч рандов. В шестьдесят четвертом году он пришел к соглашению со своим единственным кредитором, по которому долг и проценты по нему считались выплаченными.
Можно было заметить, как изменились выражения лиц гостей, когда они пытались сопоставить даты и главных участников событий. Первым к правильному выводу пришел Роберт. В 1964 году хозяин продал контрольный пакет акций компании «Норт-маун-коппер» группе «СРК» по чрезвычайно выгодной цене. Совсем незадолго до этого доктор Стайнер был назначен главой финансового и планового отделов «СРК».
– «Норт-маун-коппер»! – восхищенно произнес Роберт. «Вот как было дело! Ах, старая лиса! Заставил Стайнера скупить акции по сверхвысокой цене».
Хозяин лишь мягко улыбнулся, ничего не подтверждая, ничего не опровергая.
– С шестьдесят четвертого года по сегодняшний день, – продолжил он, – доктор Стайнер остается постоянным клиентом этого заведения. Его проигрыш за этот период составил… – Он заглянул в блокнот и удивленно, как будто впервые увидел цифру, произнес: – Чуть больше трехсот тысяч рандов.
Все глубоко вздохнули и заерзали в креслах. Даже для этих людей сумма была весьма значительной.
– Думаю, мы можем на него положиться. – Хозяин захлопнул блокнот и улыбнулся.
Тереза лежала в постели. В комнате было темно и тихо. Тишину нарушало лишь кваканье лягушки со стороны пруда, а темноту – лунный свет, причудливо игравший тенями на стене, пробиваясь сквозь ветви росшей за окном кельрейтерии.
Она отбросила простыню и свесила ноги с кровати. Сон не приходил, было слишком жарко, мешала ночная рубашка. Тереза встала, сдернула с себя рубашку, бросила ее на пол и вышла на широкую террасу. Здесь все было залито лунным светом, плиты приятно холодили босые ноги, ночной воздух ласкал кожу сотнями маленьких рук.
