Вдруг Лида покачнулась, сделала еще несколько шагов и остановилась.
— Мирон! — крикнула она и упала рядом с Исаевым. — Я сейчас, вот только…
Подоспевший моторист подхватил девушку под руки и бережно опустил на землю.
С востока показались наши бомбардировщики в сопровождении истребителей. Немецкие летчики поспешно прекратили обстрел аэродрома и повернули машины на запад. К раненым бежали люди.
Лейтенант Назаров первым зарулил на стоянку самолет, выключил мотор и вылез из самолета. К нему подошел Шеганцуков.
— Товарищ командир. Лида…
— Что с Лидой?
— Налет был, бросилась на помощь к Исаеву, да себя не уберегла…
Назаров схватил за плечи моториста:
— Говори толком, жива? Где она?
— Успокойтесь, товарищ командир, в лазарет отправили…
В лазарете Назаров Лиды не застал. Ее, как тяжелораненую, отправили в тыловой госпиталь.
* * *
В этом году на юге зима была суровой и очень снежной. Летчики ходили в меховых комбинезонах и унтах тяжелой, усталой походкой. Спали они под крыльями самолетов, готовые взлететь каждую минуту, и ночью им приходилось просыпаться от пронизывающего холода.
В эти трудные дни Колосков не летал — болела раненая рука. В госпиталь его не отправили. Командиру жаль было расставаться с хорошим летчиком. Да и сам Колосков наотрез отказался ехать в тыловой госпиталь. Вот и сидел Яков на «вынужденной посадке», в полковом лазарете — тесной крестьянской избушке.
Как-то утром к нему ворвался Дружинин.
— Скорее, Яша, на митинг… Нашему полку присвоено звание Гвардейского, — запыхавшись, проговорил он.
— А врач пустит? — оживившись, спросил Колосков.
— С ним договорились. Меня командир полка с аэродрома на машине прислал… Скорее, нас ждут. Ты выступать должен.
— Так быстро… Что я скажу, какой из меня оратор. — Идем, идем скорей, там разберемся.
На аэродроме, вдоль боевых самолетов, стояли летчики, штурманы и техники. Митинг открыл комиссар полка, дал слово Зорину.
— Товарищи, друзья! — простуженным голосом заговорил командир полка. — Нам присвоено высокое звание советских гвардейцев. Большая честь… Не легко она досталась нам… многих среди нас нет… Мы, оставшиеся в живых, обязаны утроить свои удары по врагу… Все свои помыслы, всю свою силу отдадим на благо Отчизны. Ибо самое дорогое для каждого из нас — Родина!
Выступали летчики, техники, оружейники. Старший лейтенант Колосков, придерживая забинтованную руку, бросал короткие, отрывистые фразы:
— Не пожалеем жизни… Не будет пощады врагу… Клянемся…
