Дверь Пряхину открыла мать. Всхлипнула, припала к его груди.
— Мы-то с отцом ждали, ждали… — шептала она, потом, плача, крикнула в другую комнату:
— Петруша пришел. Радость-то какая! А Лена вчера забегала, уехала, горемышная, в Сибирь…
— Я зашел на минутку. Вы-то все здоровы?
Из второй комнаты вышел отец — невысокого роста, крепкий старик. Расцеловались.
— Значит, отходите? — спросил он немного погодя. — Да, временно… поверь, — виновато ответил Петр.
— Я-то, сынок, верю, а вот уйдете — не все поверят. Да ладно. Ты не беспокойся, все в порядке будет. Я вот берданку привожу в порядок. Пригодится. Сами привыкли хозяйничать, в лакеи не наймемся.
— Правильно, отец, — подтвердил Пряхин.
— Ты там, Петро, смотри, все по совести делай и себя береги. Один ты у нас. Жену не забывай, хорошая она у тебя.
…Мать и отец проводили Пряхина до моста, и, пока сын не скрылся в темноте, они всё смотрели и смотрели ему вслед.
* * *
На рассвете колонна автомашин вошла в большое село Поречье. Колосков с Пряхиным сидели в кузове последней машины. Вдруг они увидели впереди себя высокого старика. Он стоял на пыльной дороге, широко расставив ноги. Шофер резко затормозил машину.
— Не пущу! — кричал старик. — Стыда нет, куда отступаете?
На машине все притихли. Яков выскочил из кузова, подбежал к старику.
— Прости нас, дедушка, — взволнованно заговорил он. — Воевать нечем, техники нет. За самолетами едем.
— А мы как же?
— Мы вернемся, отец, слышишь! — Колосков обнял старика, поцеловал, — Жди! Вернемся! — он вскочил в кузов. Машина тронулась. Старик стоял на обочине и смотрел ей вслед.
— Эх, Петр Степанович, — скрипнул зубами Яков. — До чего жаль стариков наших. Вчера твои родители, сегодня этот дед. В каком долгу мы перед ними неоплатном!
— Да, тяжело, Яша. А насчет того, что неоплатно, неправ ты. Отплатим. И очень скоро.
Яков смотрел на уходящую из-под колес дорогу, и фигура старика, одиноко стоящего на обочине, никак не шла из головы. Много времени спустя, когда было очень трудно, вспоминал он эту горестную фигуру. И, направляя свой самолет навстречу врагу, он шептал сквозь стиснутые зубы: «И за тебя, отец, в счет долга!»
* * *
Двадцать второго августа Колосков в своем дневнике записал: «Сегодня у нас был торжественный день. Командир перед строем полка прочитал Указ правительства о награждении наших летчиков и штурманов. Тридцать два человека удостоены высокой правительственной награды. Награждены боевыми орденами командир и комиссар полка, Дружинин, Кочубей, Пряхин, Борис и я.
