Чувствовал я себя скверно. Часто звучащее слово «читальня» ассоциировалось лишь с «избой». Получалось, дядя Максим – библиотекарь, люди, окружающие меня, составляли читальню, где он был за главного, а скандал разгорался из-за той самой книжки, найденной Колесовым на дядиной этажерке.
Всякий раз, стоило Маргарите Тихоновне упомянуть нашу с дядей фамилию, лицо окатывал жар, начинали потеть ладони, болезненно подтягивался живот. Когда же разговор напрямую коснулся меня, рот наполнился кислой слюной. Я не хотел выступать.
– Гости нагрянули к Алексею Вязинцеву под видом покупателей, предварительно написав вот это письмо… – Маргарита Тихоновна достала из папки лист и протянула Терешникову. – Можете приложить к протоколу… А вот повинная Колесова, где он подробно рассказывает о связях гореловской читальни, о диверсанте Шапиро и запланированном убийстве Максима Даниловича…
Марченко меня удивил. Несмотря на то что все складывалось против него и реакция цеха явно не выражала симпатии к гореловской группе, он был спокоен и даже улыбался, делая своим успокаивающие знаки.
Терешников сверил показание Колесова с письмом:
– Да, почерк один и тот же… – подтвердил он. Вид у него был растерянный. – Продолжайте, Маргарита Тихоновна. Очень интересно…
– В пятницу около семи вчера мы демонстративно сняли охрану с квартиры и вроде бы отправились на собрание, то есть создали видимость, что Книга не охраняется. Разумеется, мы только переместились в другое место и продолжали наблюдение за домом. Когда стемнело, по своевременной наводке Шапиро, появились гости. Их было четверо, двое поднялись наверх. Через полчаса они спустились, у одного в руках была Книга Памяти. Племянник Максима Даниловича был вместе с ними. Мы не могли рисковать ни его жизнью, ни Книгой… Результат известен: трое диверсантов были ликвидированы, один взят в плен. Пока мне больше нечего добавить…
– Ваша позиция понятна, – сказал Терешников. – Теперь заслушаем товарища Марченко. Ему придется нам многое объяснять.
Марченко дерзко оглядел толпу:
– Ну, что ж… Товарищ Селиванова произнесла зажигательную речь… Не знаю, как завладеть мне теперь вашим вниманием. Пожалуй, и слушать не захотите. Как же, и письменные свидетельства есть! Ждете небось, что я сейчас паду на колени: простите, люди добрые, каюсь, по моему приказу убили лучшего из лучших – библиотекаря Вязинцева! Судите, братцы, построже! Это я, мерзавец, натравил своих извергов на широнинскую читальню! Я, лихач бессовестный, на грузовике задавил читателя Егорова!
