шивается агитационным плюсом. - Как я поступил в Брест-Литовске? Когда дело подошло к ультиматуму, я сторговался насчет перерыва, вернулся в Москву, и вопрос решался в ЦК. Не я самолично, а большинство ЦК, по моему предложению, решило мира не подписывать. Таково же было решение большинства всероссийского партийного совещания. В Брест-Литовск я уехал в последний раз с совершенно определенным решением партии: договора не подписывать. Все это можно без труда проверить по протоколам ЦК. Куусинен грубо извращает брест-литовскую историю. Допускаю, впрочем, что злой воли тут нет, а есть просто незнание и непонимание.
Прежде всего нужно отвергнуть карикатурную мысль, будто формула "перманентной революции" есть для меня какой-то фетиш или символ веры, из которого я вывожу все свои политические заключения и выводы, особенно поскольку они связаны с крестьянством. В таком изображении дела нет и тени правды. После того, как я писал о перманентной революции с целью уяснить себе будущий ход развития революционных событий, прошли многие годы, произошла самая революция, развернулся богатейший опыт советского государства. Неужели же можно серьезно думать, будто мое нынешнее отношение к крестьянству определяется не коллективным опытом нашей партии и моим личным опытом, а теоретическими воспоминаниями о том, как я в таком-то году представлял себе развитие русской революции? Ведь был, и нас кое-чему научил, период империалистской войны, период керенщины, земельных комитетов, крестьянских съездов, борьбы против правых эсеров; период непрерывного солдатско-делегатского митинга в Смольном, где мы боролись за влияние на вооруженного крестьянина; был опыт брест-литовского мира, где значительная часть партии, руководимая старыми большевиками, не имевшими ничего общего с "перманентной революцией", рассчитывала на революционную войну и многому научила всю партию на опыте своей ошибки; был период строительства Красной армии, где партия в ряде опытов и подходов создавала военный союз рабочего и крестьянина; был период хлебной разверстки и тяжелых классовых конфликтов на этой почве... Затем партией взят курс на середняка, и курс этот постепенно привел к очень значительному изменению партийной ориентировки, -разумеется, на той же самой принципиальной основе; был совершен затем переход к свободе хлебной торговли и к нэпу - со всеми, вытекающими отсюда последствиями. Неужели же можно класть на одну чашу весов весь этот гигантский исторический опыт, которым питаемся мы все, а на другую чашу -- старую формулу перманентной революции, которая будто бы должна везде, всегда и при всех условиях приводить меня к недооценке крестьянства? Неверно это, нереально. Я решительнейшим образом отвергаю такое богословское отношение к формуле перманентной революции. Сама эта формула отражала давно пройденную ступень развития. Она вытаскивается и раздувается только потому, что иначе трудно обосновать сегодняшнюю "недооценку крестьянства" и создать призрак "троцкизма".
