— Мы идем вам навстречу, — подхватил капитан, — Надеюсь, что и вы нам поможете.
— Постараюсь, во всяком случае. Только я должен быть там один. Понимаете? Совершенно один.
— Ради ж Бога, товарищ Пров. Сегодня там как раз и никого... — Он слегка запнулся, — посторонних нет. Так что отправляйтесь хоть сейчас. Вот пропуск. Желаем удачи и... ждем информации.
Уходя, Пров чуть задержался у полуприкрытой двери и услышал:
— Чистый бред. Но надо что-то делать.
Теперь Прову очень не хотелось идти туда. Но, в конце концов, это для него сделано невозможное, и он обязан... Не вполне понимая для чего, он надел на средний палец левой руки перстень фотомастера. То ли опасаясь за сохранность этого вызывающе-ослепительного ювелирного чуда, то ли для какой-то внутренней уверенности, опоры и поддержки... Но теперь ему казалось, что без него он не сможет сдвинуться с места.
Пров топтался у забора в полной нерешительности и совсем было раздумал входить, как из патрульного милицейского автомобиля поспешно приблизился знакомый сержант и, козырнув, представился:
— Постовой Синичкин. Слушаю вас.
Пров протянул ему бумажку капитана и промямлил довольно бессвязно:
— Вас предупредили? Такое дело, сержант... Если что... какой-нибудь шум... или что-то в этом роде... Вы понимаете? Подойдете?
— Вас понял. Будет исполнено.
Вот кому было не занимать четкости и силы. Несколько успокоенный, Пров ступил во двор. Все тут в самых мельчайших подробностях было, как и раньше. И крылечко, где они проводили долгие летние вечера, след от его мотоцикла на тропинке, и дверь, перекошенная, на огромных петлях, и надпись на ней, начертанная им в день восторга... Бесшумно (даже слишком бесшумно) подавшись, она открыла Прову вход в крохотные сени и дальше — в узкий темный коридорчик. А чего, собственно, было бояться Прову? За спиной молодец-сержант на патрульной машине с радиостанцией, гул мощного современного города. Пров снял перчатку и для чего-то ощупал сверкающий даже в таком полумраке перстень.
Итак, знакомый коврик у порога, старое облупившееся зеркало у вешалки, чуть дальше умывальник с тазом и еще одна дверь, ведущая в комнату, из тяжелых плах, на шпонках, какие делали в старые времена. Она подается с трудом, неохотно. Вот и комната. Ничего страшного. Те же занавеси на окнах, иконы в правом углу, как положено, слева у стены аккуратно прибранная кровать с горкой разнокалиберных подушек под кружевным покрывалом; самодельные дорожки, да стол кухонный, накрытый клеенкой — все это не увидишь в современной, даже самой захудалой квартире. Другой, забытый мир... Откуда здесь его магнитофон на деревянном табурете? Трогательно древняя модель... Ах, да! Это же все по фотографиям. Галина Вонифатьевна любила слушать старые романсы и Булата Окуджаву... Сундучок, где Пров любил сидеть... Какова репродукция! И маятник настенных ходиков с гирями у прохода в следующую комнату застыл в боковом положении! Пров уже вполне освоился с правилами игры, воспоминания становились приятными. Что дальше?
