Между тем, две девушки в очень уж коротеньких юбочках и полупрозрачных блузках, но, тем не менее, со строгими выражениями на хорошеньких личиках, подали вина и самые натуральные закуски, какие я никогда и не видывал, на круглый стол и тотчас же после этого удалились. Пров с видом опытного человека откупорил бутылку. У Орбитурала аж ноздри вздрогнули.
— Натуральное? — небрежно спросил Пров.
— Еще бы! — поперхнулся Ныч и закашлялся.
— Нуте-ка, благодетель наш, промочите горлышко. Мы же не в официальной обстановке. С крещением тебя, Мар. Какие никакие, а плоды сего таинства уже появились пред наши очи. Богохульствую, конечно, прости, Господи!
— Поздравляю и я вас, планетурал второго ранга, Мар, — светлея от удовольствия лицом, провозгласил Ныч и залпом осушил бокал.
— Планетурал? Да еще второго ранга! Далеко пойдешь, Мар. — Пров подмигнул мне. Он бы и по спине меня дружески ударил, да боялся, что я расплещу драгоценную влагу.
— Ну, отдыхайте, не буду вам мешать, — засуетился Орбитурал. — Жучков здесь нет. Вы же видите, что я с вами свободно разговариваю. Так что не стесняйтесь.
— На посошок, Ныч, — коварно ухмыльнулся Пров. — Жучков же нет.
— Вот именно, вот именно. Ваше здоровье. Винцо недурное.
— Все пройдет, как с белых яблонь дым, — сказал Пров.
— Правильные слова. Вот и сами яблони уже прошли. Ладно, пора. Про компьютер не забудьте.
— Огромное благодарение за заботу о нас, грешных, радетель вы наш. И последний вдогонку. Бог троицу любит.
Пров с чувством пожал ему руку. Ныч чуть было не полез целоваться, но вовремя спохватился, и мы расстались.
— Вот теперь можно и поговорить. С чего начнем? — Пров не торопясь допил свой бокал.
— Вот с этого. Не знаю только, или мне удалось их провести, или они специально не обратили внимания.
Я протянул ему нечто, завернутое в пластиковый пакетик. Пров недоуменно посмотрел на мою ладонь и сначала недоверчиво потрогал, а затем уж взял и развернул находящуюся внутри бумажку.
— Что это? — остановил он на мне свой вопрошающий взгляд.
— Тебе лучше знать. Ведь это твоя дикая фантазия прогулялась по лесу. Ну, а это, по всей вероятности, ее извращенный плод.
Пров растерянно уставился на пакетик.
— Да, но... Я ведь шутки ради подсунул тебе в карман записку, но совсем иного содержания. Там у меня было написано: "Привет от тети Моти". А тут... "Не спасесси! Пров". Хотя тоже смешно.
— Уж куда смешнее...
Пров углубился в изучение послания от самого себя. Я молча наблюдал за ним, силясь сообразить, что бы все это значило? Итак, мы имеем, с одной стороны, категорическое утверждение Прова о другом содержании записки, а, с другой, — вещественное доказательство обратного. Следовательно, если утверждение Прова истинно, — а я в этом нисколько не сомневался, — и видоизмененная запись — тоже достоверный факт, не зависящий от нас, значит, стройная система мироздания где-то дала трещину, тем самым позволив каким-то неведомым силам вмешаться, причем, материально, в события нашего похода в Смолокуровку.
