— Перед тем как началась гроза, мы все сидели позади дома, и на небе было полно этих, ну как их, искриц, зарниц… Когда все небо полыхает. И конечно же, мы слышали гром и видели молнии, но это было вовсе не по соседству с нами. И уж мы всяко почувствовали бы, если бы ударило где-то рядом. Очень все это странно.
Я и сама была готова признать, что все это очень странно, но тут Лайза сменила тему. Перебирая пальцами шерсть Рауди, она спросила:
— Ты собираешь шерсть, когда они линяют?
— Нет.
— Одной моей соседке она бы очень пригодилась. Потому я и спрашиваю. Она — вязальщица. Любит работать с натуральной шерстью. Хотите, я спрошу у нее, не нужно ли ей?
— Спросите, конечно.
Перспектива ношения на себе изделий из Рауди или Кими меня вовсе не прельщала. Но затем мне в голову пришла мысль:
— А она свяжет из этой шерсти что-нибудь на заказ?
— Конечно.
— Моему папе бы это пришлось очень по душе. Шарф или еще что-нибудь. Спросите у нее?
— Спрошу. Может, вы и сами ее знаете. У нее колли.
— Ее фамилия Коэн?
Но такое совпадение было бы уже чересчур.
— Нет, ее зовут Марсия Броли. Я узнаю у нее и потом сообщу вам.
Затем Тони Дусетт, щеголь, наряженный в креповый костюм 30-х годов, эры, не ведавшей о существовании воздушных кондиционеров, позвал нас для прохождения групповых упражнений. Инструкторы типа Тони столь же сильно радуются, когда их ученики получают награды, как и сами ученики. Они хотят, чтобы вы выставлялись, и даже в том случае, если вы не получите никакой специальной награды, а просто квалификацию, они все равно станут публично поздравлять вас и подбадривать и всячески призывать к этому окружающих.
— Ну что, кто-нибудь отличился за это время? — спросил он, когда мы выстроились и усадили своих собак. — Неужели никто? Признавайтесь!
— Гилфорд, — выкрикнула Хедер, — получил хорошие баллы. Сто девяносто семь с плюсом.
— И что же они вам за это дали?
— Оловянный поднос, — безрадостно ответила она.
— Кто судил?
— Мартори, — ответила Хедер.
Сэмюэл Мартори, должна вам сказать, однажды присудил Винни, лучшей выученной собаке из всех, какие у меня когда-либо были, унизительные 187 баллов за выступление, которое, как минимум, тянуло на 199 с плюсом. После этого я не принимала участия в соревнованиях, на которых судействовал этот ублюдок.
С нами рядышком стояла Тамара с одним из своих западников.
— Если он будет судить, я выступать не буду, — спокойно произнесла она. — Я страшно рада, что он получил выговор.
