— Откуда вы знаете, что я комиссар?
— Говорят… Когда мы вернулись с моря, пошли разговоры…
В углу сидели два рыбака и прислушивались издали к их беседе. На кухне раздавался звон тарелок.
— Правда, что в доме судьи убили человека?
Межа под столом толкнул Мегрэ коленом. Тот с набитым ртом поднял голову и спокойно посмотрел на собеседника; парень выдержал его взгляд.
— Правда.
— В чулане для фруктов?
На верхней губе у Марселя заблестели капельки пота.
— А вы знаете этот чулан?
Парень не ответил, бросив взгляд на Терезу, которая подошла с дымящимся мукладом.
— В какой это было день?
— Сначала сами ответьте мне на один вопрос. В котором часу вы вернулись домой прошлой ночью? Вы ведь живете с матерью, верно?
— Альбер что-нибудь сказал?
— Вопрос задал я.
— Около полуночи.
— Вы всегда уходите из дома судьи так поздно? — Снова взгляд, на этот раз в сторону кухни, где только что скрылась Тереза.
— По-разному…
Жаль, что разговор произошел в тот миг, когда Мегрэ был занят превосходным мукладом. Он пытался сообразить, что у муклада за привкус? Чуть пряный… Немного похоже на дичь…
— А во вторник? — поинтересовался он.
— Во вторник я там не был.
Мегрэ нахмурился, замер на секунду с отсутствующим взглядом и вдруг торжествующе выпалил:
— Кэрри![1] Держу пари на что угодно, что здесь есть кэрри!
— Вы мне не верите?
— Насчет вторника? Понятия не имею, старина. По-вашему, я обязан уже все знать?
— Я готов поклясться…
Несомненно, Мегрэ очень хотелось поверить и ему тоже, как хотелось поверить судье. Как безотчетно он уже поверил Альберу.
Тем не менее труп не пришел в дом судьи сам!
Глава 4
Под оком Республики
В конечном счете Мегрэ не на что было жаловаться. Все шло хорошо, даже прекрасно, и господин Бурдейль-Жамине соизволил-таки выдавить несколько вялых звуков, которые должны были означать поздравления.
Помещение мэрии выбрал Мегрэ: в жандармерии было слишком мрачно, пахло старой кожей, супом из капусты и казармой. В просторном зале мэрии свежеоштукатуренные стены сияли белизной. В углу висел флаг, на камине стоял бюст Республики, на зеленом сукне стола лежала стопка регистрационных книг. Стали съезжаться люди из прокуратуры; первым приехал прокурор, господин Бурдейль-Жамине, настолько высокий, что, казалось, его взгляд не достигает земли; следом — его заместитель; потом следователь, имени которого Мегрэ не разобрал; за ними — письмоводитель, судебный врач и лейтенант жандармерии. Из Люсона прибыл целый отряд жандармов, которые сочли за благо так перегородить улицу, что зеваки запрудили бы ее даже в том случае, если бы до них неведомо как не дошли слухи о чьем-то трупе.
