— Насколько я помню, твои шприцы, сынок, все еще лежат в хранилище вещдоков. В понедельник я назначу новую экспертизу. Расширенную. Первая-то была довольно поверхностной. Требовалось только подтвердить, что шприцы использовались для введения наркотиков. В чем, кстати, никто и не сомневался. Чисто формальное действие…
Ночь Пэрис провел в доме комиссара Сардонея. На втором этаже. В одной из заброшенных спален. И вообще второй этаж был в таком состоянии, что, похоже, комиссар не поднимался туда уже лет пять как минимум. На следующее утро Пэрис поднялся первым и, спустившись вниз, попытался приготовить им с комиссаром завтрак из тех скудных продуктов, которые обнаружились в холодильнике и вакуумнике. Получилось не очень, но есть было можно.
Комиссар вышел из спальни как раз к тому моменту, когда Пэрис разливал по чашкам иллой. Он окинул сервированный стол насмешливым взглядом и буркнул:
— Я гляжу, парень, ты метишь в мои домохозяйки?
— Ну, домохозяйка из меня еще та, — улыбнулся Пэрис, — но я буду стараться.
— И не надейся. Я привык жить один, — припечатал комиссар, усаживаясь за стол, — хотя должен признаться, тосты у тебя получились что надо. У меня все время пригорают.
В понедельник вечером он позвонил на домашний терминал. Когда раздался звонок, Пэрис молился. И, возможно, поэтому сразу понял, что звонит комиссар. И звонит именно ему. Состояние молитвы позволяет гораздо глубже проникать в суть и смысл происходящего в мире и в тебе самом. Пэрис поднялся с колен и, подойдя к терминалу, активировал канал.
— Ты был прав, сынок, — заговорил комиссар, едва его изображение возникло над голомонитором, — в той дряни, которая составляла содержимое шприцов, «дури» было не более десяти процентов. Остальное — тригидромета… короче, какая-то сложная ерунда, от которой у человека через какое-то время напрочь отключаются мышцы. Кто бы ни спланировал это убийство, он явно позаботился о том, чтобы в тот момент, пока он им занимался, ты не мешался у него под ногами, — комиссар вздохнул. — Так что завтра можешь спокойно возвращаться домой. Я пока снимаю с тебя все обвинения. По заключению эксперта, в момент совершения преступления ты вряд ли мог пошевелить хотя бы волосом.
— Спасибо, комиссар. Но вы же знаете, я хотел не столько снять с себя обвинения, сколько найти настоящего убийцу.
Сардоней покачал головой.
— Я бы сказал, что это не твое дело, что на это есть полиция, кроме того, я не слишком понимаю, что мы можем раскопать теперь, после того как прошло столько времени, но ты ведь все равно не отстанешь.
