то, что сотворил, мне захотелось умереть. Но мой наставник сказал мне: «Помни — ты должен еще искупить все зло, которое совершил. Ибо оставить это искупление другим будет самым презренным малодушием…», — Волк повернулся к остальным и произнес: — Ну что ж, господа, давайте продолжать…
Сегодня комиссар Сардоней приехал домой неожиданно рано. К двум часам пополудни. День вообще-то выдался на удивление спокойным. Всего пара аварий и семейный дебош в квартале муниципального жилья. А у комиссара уже к обеду разболелось колено и начало колоть в боку, поэтому он немного помучался и вызвал аэрол, решив, что в такой спокойный день на службе обойдутся без него, а ему пора сделать кое-какие покупки, а то в холодильнике уже скоро мышь повесится. Если она, конечно, еще не эмигрировала из его запущенного холостяцкого жилища.
Аэрол он отпустил у молла, который располагался в десяти минутах ходьбы от его дома. Сардоней жил на окраине, в тихом, спокойном районе. И, после гибели жены, совсем одиноко. Пару раз он пытался завести кошку, но при его образе жизни кошки быстро дичали, привыкали жить без хозяина, а потом и вовсе куда-то исчезали. Так что дом его вот уже лет десять был по-холостяцки пуст и неуютен.
Пилот дежурного аэрола, уже не раз подбрасывающий шефа до дома, предложил Сардонею подождать его на стоянке у молла, а потом доставить домой вместе с покупками, но комиссар велел ему возвращаться в управление, заявив, что вовсе не собирается сильно нагружаться и хочет немного пройтись. Спустя полчаса он уже подходил к своему дому, неся в руках несколько пакетов, в которых лежали бутылка иски, фунт ветчины, белая булка, кусок сыра, упаковка макарон и готовый пирог, который надо будет только разогреть в микроволновке.
У калитки он остановился, чтобы достать таблетку электронного ключа, что при занятых руках было делом нелегким. И вдруг рядом раздался странно знакомый голос:
— Позвольте вам помочь, комиссар.
Сардоней замер, лихорадочно пытаясь припомнить, где он слышал этот голос. В принципе, за сорок лет службы перед ним чередой прошла не одна тысяча человек, с каждым из которых он в силу обстоятельств вынужден был познакомиться довольно близко. Но — и в этом он был совершенно уверен — подавляющее большинство его знакомцев отнюдь не испытывали к нему особенно теплых чувств. А многие так просто мечтали когда-нибудь сойтись с ним на узкой дорожке. Так что в его ситуации знакомый голос отнюдь не означал радостную и долгожданную встречу…
