Со злостью я смотрела в чужое лицо.
– Тебе нужно сделать тест на СПИД, – сказала я и с яростью вырвала у него из руки снимок.
– Боже мой, да мы никак посерьезнели? – С обидой он швырнул мне бумажку. Наверху я прочла адрес клиники, внизу крестик, а напротив крестика – «отрицательно».
Было слышно, как он посвистывал в кухне; запахло кофе, и я выскользнула из квартиры.
Спустя два месяца я лежала на операционном столе, широко закинув ноги на металлические штанги. Я слышала слово «рогипнол», которое становилось все больше и заполняло мою голову. Я постоянно повторяла про себя это «рогипнол», погружаясь в него, потом в голове затуманилось, и я утонула в слове.
После аборта я очнулась под белым одеялом, глаза смотрели на луч света, который пробивался через задвинутые занавески и теперь падал на зеленый линолеум. В луче, как маленькие искорки, клубились пылинки. Кто-то вошел в комнату, кто-то большой и светлый, придвинул стул к кровати и взял мою руку, холодную и мокрую от пота. Он все говорил, но я не смотрела на отца, я рассматривала пылинки в луче света и чувствовала, как качусь куда-то. Гладким свинцовым шариком.
В доме трезвонит телефон, но Реа не обращает внимания.
– Ты не подойдешь?
Она качает головой.
– Подходит только мать.
– А почему ты не подходишь?
– А зачем? Она хочет, чтобы я пришла к ней.
– Она разве не здесь?
Реа поворачивается ко мне. На лбу над очками сердитая складка.
– Нет, черт возьми. Она в больнице, понимаешь? У нее рак, и она умирает.
Телефон все звонит.
– И она хочет, чтобы я при этом присутствовала. Пошла она!
Реа повышает голос:
– Пусть отец к ней ходит, но он вечно на своих конгрессах. Наверное, еще не заметил, что жена умирает.
– Ты… это… мне очень жаль, что твоя мама… – быстро говорю я, но Реа кричит: «Да ладно!» – и широко машет рукой в воздухе, как будто собирается разбить полчище мух.
Телефон перестал звонить, Реа идет в комнату и возвращается оттуда с прозрачным телефоном. Видны пестрые провода в корпусе из пластмассы. Она звонит другу. Реа считает, что Никола – потрясный парень. Через полчаса он приходит, обнимает Реа, целует заодно и меня маленькими жесткими губами. Реа прыгает в воду: Никола подходит к пульту, вмонтированному в бассейн, и нажимает на кнопку, после чего на воде появляются волны. Никола садится на край бассейна и опускает ноги в воду.
– Я затащу тебя в воду, затащу! – кричит Реа, но течение уже такое сильное, что ей не продвинуться вперед, она топчется на одном месте. Едва она приближается к его ногам и поднимает руку, чтобы стянуть его в воду, как ее тут же отбрасывает на метр назад, она дико размахивает руками, как веслами. Нептун змеей извивается под ней, то расширяясь, то сужаясь. Никола злорадствует и болтает в воде ногами. На нем широкие шорты ниже колен и футболка с надписью «Садись в самолет, пока можешь». Через какое-то время раскрасневшаяся Реа выходит из бассейна. Ее бикини потемнело от воды, промокшие цветы грузно свисают с груди. Волосы Реа стали как пакля. Большие капли падают с них на землю. Интересно: тогда, в парикмахерской, ей специально испортили волосы? Никола спрыгнул с края бассейна и сел между нашими шезлонгами.
