Хотя еще совсем рано, сад уже прогрелся. Люси читает в тени пальмы газету. Ее волосы подобраны, на лице пахнущая огурцами косметическая маска. Я присаживаюсь к ней за стол, она опускает газету. Вокруг глаз – там, где нет маски, – островки чистой кожи, и из этих двух оазисов на меня смотрят ее голубые глаза.
– Сегодня на ужин я пригласила одного приятеля, Вито. Он тебе понравится.
Она снова поднимает газету.
– Хотела бы я знать, что ты тут делаешь целыми днями, когда меня нет, – замечает она вскользь, но в голосе сквозит явное любопытство.
– Читаю. У меня в комнате целая кипа книг. Вчера я читала до поздней ночи, – отвечаю я, будто оправдываясь.
Я иду в дом, чтобы взять завтрак, и, когда возвращаюсь в сад, держа в руках поднос с хлебом, сыром и медом, слышу, как в подвале Джузеппе начинают галдеть птицы. Жена Джузеппе умерла от инсульта. Когда она была жива, за окнами постоянно маячили их силуэты и было слышно, как Джузеппе орал на нее. Сейчас слышно только, как галдят птицы, когда он спускается к ним в подвал, чтобы поймать какую-нибудь себе на ужин. Люси утверждает, что он сошел с ума. Я ставлю поднос на стол. Люси, подперев рукой подбородок, напряженно смотрит в сторону монастыря.
– Послушай, Йо, я не рассказывала Вито о тебе, то есть он не знает, что у меня есть дочь. Я подумала, проще всего будет сказать ему, что ты – моя младшая сестра.
– Само собой, – выпаливаю я сухо, настолько быстро и естественно, будто годами готовилась к этому моменту.
Облегченно вздохнув, она проводит рукой по волосам. Маска на лице высохла и затвердела. Люси говорит ровным, беззаботным голосом, но я ее почти не слышу, застыв на месте и лишь изредка кивая. Я неотрывно смотрю на высохшую огуречную маску, которая потихоньку осыпается. Уже начинают отслаиваться куски покрупнее; Люси прижимает к лицу руки, будто хочет удержать его от окончательного расслоения, извиняется и спешит в ванную. Там она проводит почти весь день. Сидя на диване в столовой, я держу на коленях раскрытую книгу, перед глазами мелькают слова, потерявшие для меня всякий смысл. Я думаю об Алоисе, о том, как он, мертвый, лежит под тополями и с каждым днем становится все мертвее. Люси входит в столовую в длинной черной юбке, расходящейся колоколом. На ней светло-голубая блузка. Она садится за стол, и я вдыхаю чистый аромат ее духов. Краем глаз смотрю на ее профиль. Только что вымытые волосы убраны за уши, как у девочки. Какое-то темное предчувствие поднимается во мне, меня так и тянет спросить ее, уверена ли она, что ушла тогда от моего отца и села в самолет. Или, может быть, все было по-другому. И уверена ли она, что я вышла из нее. Потому что в данный момент мне это кажется совершенно невозможным. Она поворачивается ко мне, и я поспешно перелистываю страницу.
