— Раз вам так хочется настоящей жизни, Живий лес для вас самое место.
Мальчик вернулся оттуда евнухом, девочке всего лишь отгрызли уши и четыре пальца на руке, которой она пыталась делать пассы, чтобы защититься. В это время магистр сжалился и порталом выдернул их оттуда. Поэтому охотников до свиданий было мало.
Некоторое время настоятель молча смотрел на нас, видимо, оценивая построения, затем начал свою обвинительную речь. Голос его загремел над площадью, подобно громовым раскатам: даже если заткнешь уши, все равно будет слышно:
— Сегодня ночью произошло событие, равных которому не происходило уже более двухсот лет. Тем более в нашем монастыре. Это случай вопиющего нарушения дисциплины, естественно, он не останется безнаказанным, но я смягчу наказание и даже не буду называть имя послушника, который это совершил, если в течение пяти минут он сам подойдет к главному магистру своего курса и признается в содеянном. — Настоятель сделал внушительную паузу, чтобы виновник, то есть я, мог подумать и добровольно сдаться. — Если же виновный сам не признается, — продолжил он после паузы, — то будет проведено общее сканирование на обнаружение остаточных магических следов произведенного деяния. Для этого нужны трое старейшин, и они любезно согласились оказать нам такую услугу. Наказанием будет прилюдная порка на этом самом месте, где я сейчас стою, с обязательным присутствием всех послушников и оглашением имени виновника и деяния им совершенного. — От этих слов мне захотелось стать маленькой, незаметной, а лучше невидимой. Порка обычно назначалась с одиннадцати утра до четырех часов дня. Мало того что пороли лозой, смоченной в отваре черносмерча, чтобы усиливал боль, да еще все послушники проклинали провинившегося за пятичасовое пребывание на палящем солнце по стойке смирно под услаждающие слух вопли самого наказуемого. Не говоря уже о возвращении к обыденной жизни и тыкании всеми по поводу и без повода и без того настрадавшегося послушника. Может, сдаться? По крайней мере обо мне никто не узнает, отбуду честно наказание, настоятель ведь обещал, что смягчит его, покаюсь, скажу, что все получилось случайно. Может, простят и позволят учиться дальше?! Но голос разума вопил: «Ага, как же! Позволят оборотню! Для них это будет подарок судьбы, Звероводы давно мечтают оборотня для опытов отловить — все никак не получается».
А настоятель во время моих душевных сомнений продолжал речь:
