Рассерженная мама села в такси и хлопнула дверцей изо всех сил.
— Полегче! — сказал шофер.
Мальчишки повернули головы вслед удалявшейся машине.
— Кровянку сделал, а притворялся нюней. Так бы и сказал, что драться умеешь. Не мог по-честному, эх ты!
— А я не знал, что умею, — оправдывался Петя. Он оторвал от рубашки рукав и, ничего не говоря, передал его Борьке. Ничего не говоря, Борька рукав взял и приложил к носу.
— Боря! Борис! — позвали из окна на седьмом этаже. — Девочки готовы. Погуляй с ними.
— Ох, как надоели! Ну чего там — выведи их сама и погуляй!
— Не могу — дел много.
— И я не могу — мне тут один тип нос расквасил!
Из окна послышался возглас большого удивления. Потом во дворе стало тихо, как по ночам. Только доносилось шуршание шин с улицы, да трамвайные стучали колеса. Минут через пятнадцать — мальчишки все тихо сидели на скамейке — вышла к ним Борькина бабушка с внучками.
— Где же тот ненавистник? — спросила бабушка.
— Это я! — смутился Петя. — Я и сам не знал, что попаду в нос!
Борькина бабушка залилась смехом, шуршащим, как скомканная бумага.
— Не все чужим ходить к нам — жаловаться на нашего! Теперь хоть мы пожалуемся на чужого! Ай-ай-ай! Как он тебя, беднягу.
Но Борька не хотел быть беднягой — еще чего!
— Я первый! — признался он честь по чести.
Бабушка так и присела:
— Погубитель ты мой безрадостный! Ну хоть руки тебе завязывай на голове! Паси девочек, пастух домашний! Пойду квартиру прибирать — страшно там, как после землетрясения! — И пригрозила: — Смотри за сестрами: чистыми тебе привела — чистыми и сдай мне!
Бабушка ушла.
— «Чистыми и сдай», — заворчал Борька, — как будто я их сам пачкаю! Чего глаза вылупили козлиные? — набросился он на сестер. — Проходите в своем песке копаться, и чтоб сдались мне чистые, кыш!
Но сестренки не ушли, они встали около Борьки, обняли его за голые коленки — каждая за свою — и заплакали.
— Я тебя съем! — сказала Пете одна.
— Я тебя съем! — сказала другая и сделала страшные глаза, как у волка.
— Ну вот здрасьте вам! — рассердился на заступниц брат. — Отлепитесь!
Петя посмотрел на девочек. Они стояли как куколки из магазина. На них сияли белые платьица с голубыми корабликами, головы закрывали белоснежные панамки. Глаза у них были закрывающиеся, а волосы густые и блестящие.
— Манька, брысь! — скомандовал Борька. И та, что побольше, оставила его ногу.
— Ей четыре, — пояснил Борька. — А другая — Танька. Той три позавчера стукнуло, а она раз — и за ухо меня кусила! — И добавил, вздохнув: — Из-за них раньше с дачи вернулись — в садик оформляемся! Скоро ли вы мне руки развяжете, прилипалы?! — закричал он.
