Беначихина внимательно следит за моим лицом и, вероятно, замечает тень невольного разочарования.
— Смотри! — певуче говорит она, протягивая руки к хлебным плодам. — Две девушки принесли тебе подарок от своего деда — вкусные плоды. Их столько, что будешь пять дней пировать, а ты все еще недоволен!
— А где ты научилась так тонко язвить, рамату? — спрашиваю.
— Не у тебя, великий вазаха!
И, сразу став серьезной, сказала потеплевшим голосом:
— А чего ты хочешь еще?
— Дедушка сказал, что я должен взять все, что он пришлет.
— Тогда бери все!
Случайное движение рукой испугало Беначихину, она одним прыжком очутилась на ступеньках и, как серна, помчалась по двору, разразившись веселым, задорным смехом.
Хочу отблагодарить Джинаривело за его подарок и велю повару Марово положить в корзину сухарей. Задумываюсь, что бы подарить девушкам. Вспоминаю, что в чемодане у меня есть несколько небольших зеркалец. Я вынул два: одно побольше, квадратное, для старшей сестры, другое поменьше, круглое, для младшей. Но, увидев, что Беначихина продолжает стоять посреди двора, а Веломоди тут же, около ступенек, вознаграждаю ее доверие ко мне большим зеркальцем. Второе прошу передать Беначихине.
— Мизаотро! Спасибо! — мелодично говорит Веломоди.
На секунду ее коричневое лицо расцвело нежной улыбкой радости. А в глазах подкупающее тепло, которого трудно было ожидать в таком скромном подростке.
Но довольно о девушках. Они быстро забываются. Меня обрадовало другое. В прочной стене оборонительных рубежей деревни образовалась брешь. У меня появился союзник по ту сторону баррикад. Дорогой, искренний союзник — Джинаривело. Мы с Богданом теперь не одиноки.
Я с благодарностью смотрю на дикие горы, опоясывающие долину, и на чащу, раскинувшуюся на их склонах. Лес еще раз оказался верным другом.
Общественное устройство в Амбинанитело необычайно простое. Все население занимается исключительно сельским хозяйством, кроме четверых людей, прибывших сюда из других мест. Это учитель Рамасо, староста Раяона (с которым мы еще не познакомились, так как он постоянно находится в разъездах по своему участку — кантону) и два купца — китаец и индус.
Все мальгашские семьи имеют в долине собственные небольшие, более или менее одинаковые поля. Каждая семья обрабатывает их собственными руками. В этом благословенном уголке нет споров, нарушающих спокойствие, как в других частях Мадагаскара, где на плантациях гвоздики, ванили или кофе происходят острые стычки, характерные для колониальных стран. Стычки между плантатором и эксплуатируемым. Непременно эксплуатируемым рабочим-туземцем.
