— То ли мне так кажется, — тихо обращаюсь к Пазио, — но эти индейцы как будто из другого племени, чем те, с Марекуиньи?
— Они не похожи на тех, это правда, хотя из того же племени… Не похожи потому, что перестали быть лесными кочевниками, как те… А знаете, зачем они собрались сюда? Они советуются, как и что сделать, чтобы у них лучше росла кукуруза…
— Выдумываете, Томаш!
— Пусть мне обезьяна морду искусает, если вру!
По нелепой лесной традиции оживленный разговор не может начинаться сразу. Пазио время от времени говорит с индейцами о каких-то пустяках, те скупо отвечают ему. Так проходит с добрых четверть часа. Наконец меня охватывает беспокойство и я спрашиваю Пазио:
— Кто из них капитон Зинио?
— Его здесь нет. Но он придет с минуты на минуту.
— Томаш! — торопливо говорю я. — Мне холодно, я промок, разболеюсь, как бог свят. Почему они не угощают нас шимароном?
— Потому, что нет хозяина. Они тоже гости, как и мы.
Меня охватывает отчаяние. Мне грозит лихорадка и трехдневная головная боль. Тибурцио не без оснований боялся дождя. Окидываю взглядом сонную компанию и заявляю Пазио:
— Я немедленно снимаю брюки и кальсоны и буду сушить их над очагом!
Пазио удерживает меня:
— Ради бога не надо, нельзя!
— Как так нельзя?
— Неудобно. Индейцы восприняли бы это как оскорбление.
Слушаю совет Пазио и брюк не снимаю. У Пазио есть опыт, он знает, как вести себя с короадами, а несколько недель назад я дал ему и себе слово, что буду поступать лишь по его указаниям.
— Садитесь хотя бы поближе к огню и старайтесь высушить одежду на теле… — предлагает он.
Легко ему давать столь мудрые советы, когда они невыполнимы! Индейцы тесным кругом сели у очага. Втиснуться между ними невозможно, каждый из них хорошо сторожит теплое место.
— Где же тут сесть? — ворчу я, уже основательно разозлившись.
Пазио в мгновение ока оценивает положение и, ничего не говоря, встает, подходит к дверям, снимает там пояс, торжественно вынимает из кобуры браунинг, возится с ним, делая вид, что протирает его, затем кладет оружие на пенек, за несколько шагов от очага. Садясь, он как бы невзначай говорит присутствующим:
— Это европейское оружие…
Индейцы смотрят на пистолет, как зачарованные. Браунинга они еще не видели, так как редко кто в Южной Америке пользуется револьвером этой системы. Любопытство побеждает. Постепенно все встают, сходятся к пеньку, Жолико первым берет браунинг в руки и осматривает его со всех сторон.
Я пользуюсь тем, что около очага становится свободнее, и удобно усаживаюсь у огня, в душе похваливая находчивость Пазио. Старый лис, добившись своего, бесцеремонно отнимает у индейцев пистолет и садится рядом со мной.
