Утром Альфредо почувствовал себя гораздо лучше, температура спала. Поэтому я немало удивлен, что бразильцы все же собираются уходить. Они говорят, что иначе поступить не могут.
— Но ведь Альфредо стало гораздо лучше! — уговариваю их. — Завтра он будет совершенно здоров.
— О сеньор! Возможно, что он и выздоровеет, — отвечает Педро Ласерда, — однако мы должны вернуться домой.
— Почему? — вырывается у меня почти резко. — Я совсем не понимаю этого.
— Нужно. Мы не выдержим здесь!
— Как это не выдержите?
Я испытующе смотрю на лицо Педро. Замечаю на нем то, чего не замечал раньше: безграничную тоску, подавленность и какое-то ожесточение.
— Может быть, вы больны? — спрашиваю его.
Педро пренебрежительно пожимает плечами:
— Болен? Да нет же!
— Может быть, я плохо относился к вам?
— Ничего подобного, сеньор. Не говорите так.
— Тогда плохое питание?
— Нет, достаточно было всего: и фижона, и фариньи, и сала. Осталось еще много мяса анты.
— Но что же тогда?..
Я охотно добавил бы «…черт возьми!».
Бразильцы угрюмо посматривают на меня:
— Мы должны отвести Альфредо домой.
— Он уже здоров!
— Он еще болен! — не уступают охотники.
— Так пусть один из вас проводит его, а остальные остаются.
— Мы все должны отвести его. Это наш брат и друг.
В это время ко мне подходит Пазио и по-польски шепчет:
— Ради бога не упирайтесь, не задерживайте их!
— Почему?
— Если бы они и остались, то устраивали бы нам скандалы и отравляли нашу жизнь… Ведь они больны.
— Что у них?
— Упадок духа. Они заболели потому, что тоскуют по дому; потому что слишком уж долго льют эти проклятые дожди; потому что тут плохо спать и прочее и прочее… Болезнь Альфредо доконала их.
— Три дня назад, когда подстрелили тапира, все они были в самом лучшем расположении духа.
— Хо, три дня назад! После того дня заболел Альфредо и они впали в меланхолию.
— Это настоящая истерика!
— Возможно. Наш климат так действует на людей, что они становятся вялыми и нерешительными.
Пазио прав: климат отвратительный. Я смотрюсь в зеркальце и не узнаю себя, когда вижу в нем исхудавшее лицо с обострившимися скулами и запавшими глазами. Просто счастье, что мы еще сохраняем бодрость духа и не теряем отваги. Пазио даже смеется над моим исхудавшим лицом:
— Здешние леса немного пообглодали вас.
Пазио шутит, но и его джунгли не пощадили. Уже несколько дней он пробуждается утром с мучительной головной болью. Это вероятно рецидив малярии, которой он тяжело болел три года назад.
Вместо завтрака Пазио пожирает ценный хинин из нашей полевой аптечки. Только после приема большой дозы хинина боль в голове проходит, и он вновь обретает желание жить.
