— Сюда, Лесси. Ко мне! — сказал он.
Лесси стояла в нерешительности. Один из ее инстинктов подсказывал ей подчиниться. Но память о внезапном наскоке была слишком свежа. Хайнз это видел. Он затянул самым своим высоким голосом в том заискивающем тоне, который ему самому представлялся обольстительным:
— Лесси. Хорошая. Собачка моя хорошая. Ну же, хорошая собачка… стой теперь на месте. Теперь не двигайся. На месте.
Он пригнул колени и защелкал пальцами, чтобы привлечь внимание собаки. А сам незаметно, пядь за пядью, подползал ближе.
— Тихо, ни с места! — приказал Хайнз.
Навык, привитый Лесси Сэмом Керраклафом, навык всей жизни, казалось, должен был сделать свое дело. Потому что, хоть Лесси и не любила Хайнза, ее научили правилу, что она должна подчиняться человеку, если он ей говорит слова команды.
Но тут в ней зашевелился, хоть и очень слабо, другой импульс, который тоже был навыком всей ее жизни. То было чувство времени.
Это начало смутно, туманно пробуждаться в ней. Она этого не сознавала, не думала, не обсуждала, как мог бы человек. Это постепенно нарастало в ней. Это было только слабое побуждение.
Уже время… время… время…
Она следила, как Хайнз подползает все ближе. Она подняла чуть выше голову.
Время… уже время… время идти…
Хайнз подбирался ближе. Еще секунда, и он будет так близко, что сможет схватить собаку, запустить пальцы в ее густую, тяжелую гриву и, крепко уцепившись, опять надеть ей через голову ошейник с поводком.
Лесси следила за человеком. Побуждение становилось ясней.
Время… уже время идти за…
Хайнз напружился. Как будто почувствовав это, Лесси метнулась. Она отпрянула на два шага от подползавшего человека. Она хотела быть на свободе.
— У, проклятая! — взорвался Хайнз.
И тут же, как будто поняв свою ошибку, снова затянул:
— Ну же, Лесси, хорошая моя. Стоять на месте. Стоять. На месте.
Лесси, однако, уже не слушала его. Только малой частью своих чувств она следила, как человек подбирается ближе. Все остальное в ней насторожилось на внутреннем побуждении, которое становилось все ясней и ясней. Надо ловить мгновение. Она как-то по-своему чувствовала, что, если этот человек ее схватит, она снова испытает разочарование.
Она отпрянула еще на шаг. И в тот же миг Хайнз сделал прыжок. Лесси увернулась.
Хайнз выпрямился в досаде. Он пошел прямо на нее, говоря улещивающие слова. Лесси отпрянула. Она неизменно держала ту же дистанцию между собой и Хайнзом — дистанцию, так хорошо знакомую животному, дистанцию, которая ставит его вне достижения для врага.
