— А какая у меня теперь категория? — осмелился Иванихин.
— А какая тебе теперь разница? — в тон ему ответил киборг. — Ну, допустим, я скажу, что Дэ-5. Или Ю-18. Ты, Сергеич, на кой вообще пришел? Категорию выяснять?
Иванихин вдруг расхрабрился всерьез. Да что, в самом деле, такое? Он к ним — как уважаемый клиент, а ему вместо дивана — жесткий стул, вместо приятного собеседника — ханыгу-охранника, еще и робота вдобавок! А как же эти, ну, гражданские права сдать свое время?
— Ты меня категориями не морочь, — хмуро рубанул Иванихин. — У тебя полномочия есть мое время принять? Если нету, так позови кого постарше…
Терминатор покачал головой. Непонятно было, то ли он осуждал Иванихина, то ли одобрял, то ли жалел.
— Старше меня — только… — Черный человек оборвал фразу, зябко передернул могучими плечами, отчего явственно затрещал ватник, налил себе одному— и немедленно выпил.
Настольная лампа мигнула, затем погасла, но не успел Иванихин толком испугаться, как она загорелась вновь. Некоторое время Терминатор сидел неподвижно, потом опять потянулся за банкой, но налил в оба стакана по чуть-чуть — даже не налил, а плеснул на донышко.
— Подумай хорошенько, Сергеич, — произнес он негромко. — Вспомни, как не хотел сюда идти — а пришел. Почему не хотел? И зачем пришел? Подумай и скажи. Только не ошибись.
Иванихин выпил.
Этот глоток оказал на него странное воздействие. Как будто вовсе не самогон он пил. А вообще непонятно что.
Голова прояснилась, мысли стали прозрачными, четкими и какими-то посторонними. «Так, наверное, мыслят великие ученые, — подумал Иванихин. — Все по порядку, все по полочкам, и ничего их по-настоящему не волнует. А ну-ка посмотрим, что у меня там на полочках лежит…»
И увидел Иванихин мысленным взором всю свою жизнь.
Для начала ему явился славный толстощекий карапуз. Карапуз сидел на полу рядом с ножкой стола и, задрав голову, смотрел вверх. Он был почти уверен, что там, на недостижимой высоте, есть что-то неописуемо интересное. Когда взрослые брали его на руки и возносили в верхний мир, на столе всегда оказывалось что-нибудь эдакое. Но как проверить сейчас, когда он одни?
Карапуз ухватился за ножку. Кряхтя и покачиваясь, он поднялся на ноги. И с мужеством естествоиспытателя потянул за скатерть…
Иванихин вспомнил сладкий восторг и темный ужас мгновения, когда сверху стали падать разные предметы. Вспомнил, как карающим божеством ворвалась в комнату мать и больно-пребольно отшлепала его по попке, приговаривая: «Не лазь наверх! Не лазь, куда не надо!»
