Мартиндейл с Герном ничего об этом в ту пору не знали, да и позже не получили полного доступа к данной информации. Машина же Шехерезада, затаившаяся в подполье и ухмылявшаяся нехорошей ухмылкой, предвидела подобное осложнение, но щупальце о щупальце не ударила, чтобы его предотвратить.
Трясясь верхом на муле, окруженный римской солдатней, со связанными сыромятным ремнем руками – правда, связанными не так туго, чтобы нарушить кровообращение, – Мартиндейл улучил-таки момент, чтобы спросить у Герна:
– А куда девались остальные?
– Ты о ком?
– Ну, те люди, с которыми мы познакомились. Танцовщица. Полицейский. Лесобой.
– Лесоруб.
– Да, и еще ковбой. Где они?
Герн задумался на минуту, но так ничего и не придумал.
– Я не знаю, Мартиндейл, – сказал он. – А ты как думаешь?
Мартиндейл задумался на минуту – и, очевидно, более успешно, поскольку ответил:
– Похоже, мы их потеряли. Их не было поблизости, когда появились римляне.
Тут в голову ему пришла тревожная мысль:
– А когда ты появился, они были?
– Конечно, были, – сказал Герн. – Иначе с какой бы стати я о них спрашивал?
– Не знаю, – сказал Мартиндейл. – Именно это я и пытаюсь выяснить.
Герн покачал головой:
– Ты стал каким-то странным, Мартиндейл.
– Это обстоятельства странные. А я такой же, как всегда.
Герн вздохнул и огляделся кругом. Нигде не видать никаких следов ковбоя, балерины, полицейского и парня с топором.
– Знаешь, что я думаю? Машина разделалась с ними.
– Но зачем ей это понадобилось? – спросил Мартиндейл. – Разве что...
– Да? – сказал Герн.
– Разве что она пыталась сделать рассказ поинтереснее, – сказал Мартиндейл.
Некоторое время они ехали молча. Затем Герн спросил:
– А где же сама машина Шехерезада?
– Возможно, она удалилась куда-нибудь, чтобы поработать над рассказом, – предположил Мартиндейл.
– Удалилась?
– Ну, на свете много разных мест, которые она могла бы описать.
– Без нас?
– Похоже на то, – сказал Мартиндейл.
– Но мы же только что вышли на сцену! Мы только начали расхаживать по подмосткам!
– Порой все меняется очень быстро, – заметил Мартиндейл. – В рассказах так бывает сплошь и рядом.
– Но это наша история!
– Не разделяю твоей уверенности. Сейчас мы просто пленники римлян.
Дальше они поехали в молчании, прерываемом лишь тихими стонами Мартиндейла, чей мул спотыкался на каждом шагу, будто надрываясь от непосильной работы, которую ненавидел всем сердцем. Мартиндейл вспомнил, что совсем забыл про еду. Но, вспомнив, что он о ней забыл, Мартиндейл уже не мог забыть о том, что вспомнил, и голод принялся мучить его с удвоенной силой – как предмет терзаний и как терзатель. Мартиндейл поставил перед собой нелегкую задачу: забыть о том, как сильно он осознает, как он голоден.
