– Доктор Андерхилл?
Не берусь утверждать, что наша речь не зависит от нашей воли и что для нас становится полной неожиданностью звучание невольно вырвавшихся слов. Однако у меня действительно не было ни малейшего намерения называть это имя.
Он повернул голову – неспешно, хотя и сразу, и его глаза встретились с моими. Это были темно-карие, глубоко посаженные глаза с морщинистыми веками и выгнутыми бровями. Я также увидел бледное, не знавшее солнца лицо, испещренное лопнувшими жилками настолько сильно, что это казалось вызовом существующим приличиям, широкий лоб, скошенный длинный нос и рот с очень четко очерченными губами, который я мог бы назвать забавным, если бы увидел его на другом лице. Затем – или, вернее, в тот же момент – доктор Андерхилл узнал меня. И улыбнулся. Это была такая улыбка, какой, наверное, уличный громила высокомерно приветствует своего подручного, готового подсобить ему в измывательствах над беззащитной жертвой. В ней сквозила также некая угроза, намек на то, что, выказав щепетильность при этих измывательствах, вы сами превратитесь из соучастника в жертву.
Я повернулся к ближайшему столику, где сидела компания из трех моложавых лондонских адвокатов с женами, и спросил громко:
– Вы видите его? Мужчину в черном… Вон там…
Когда я обернулся, Андерхилл исчез. Я почувствовал смертельную усталость и раздражение: ведь только этого и можно было ожидать. Еще некоторое время я продолжал бормотать с идиотским видом, что мужчина стоял у окна мгновение назад и, конечно же, они не могли не видеть его, а потом я почувствовал, что еще немного – и я упаду. Сердце билось в абсолютно четком ритме, не ощущалось ни головокружения, ни тошноты, и я вообще никогда в жизни не терял сознания; дело просто держать меня. Кто-то – старший официант – подхватил меня под руки. Я услышал встревоженные голоса и шаркающие звуки – это посетители вскакивали со своих мест. В ту же секунду и невесть откуда появился Дэвид. Он обнял меня за талию, отдал резко приказание, чтобы кто-нибудь позвал из бара мою жену и сына, и повел меня осторожно в прихожую. Там он усадил меня у камина на старинный стул с прямой спинкой и попытался расстегнуть воротник моей рубашки, но я замахал рукой:
– Со мной все в порядке, Дэвид, ей-богу. Просто… пустяки и ничего больше.
Ник спросил:
– Что случилось, папа? А Джойс сказала:
– Я позвоню Джеку.
– Нет, не надо. Нет необходимости. Просто у меня слегка закружилась голова. Наверное, я слишком увлекся хересом. Теперь уже все в порядке.
