Боль отступила. Я вывел из гаража свой грузовичок-полутонку и доехал до центра деревни. Двигатель у меня не такой уж мощный, чтобы заглушить ужасный рев и грохот нескольких землеройных машин, сравнивающих склоны холмов позади садов и огородов. Возможно, где-то в начале 1984 года, если строители будут продвигаться такими же темпами, там вырастет жилой массив, хотя лично я не представлял себе, каким идиотом надо быть, чтобы согласиться жить в том массиве.
Деревня выглядела так, будто последний житель покинул ее несколько месяцев назад. Почтовый фургон, покрытый дорожной пылью, стоял напротив магазина на развилке; его водитель, более чем вероятно, нежился в объятиях начальницы местной почты, пожилой дамы, никогда не бывшей замужем, про которую говорили, что она со странностями, и у которой, доподлинно известно, было два ребенка, рожденных вне брака, а также родная мать, прикованная болезнью к постели. Обитатели других домов (если они действительно не вымерли) предавались раздумьям об урожае пшеницы, вяло размышляли о послеобеденной дойке коров, возлагали надежды на хорошую погоду в субботний день, когда состоится крикетный матч против Сандона, опускали пакетики с чаем в заварной чайник, играли с детьми, спали. Сельская жизнь останется для тебя загадкой, пока ты не осознаешь, что она почти всегда, в какой бы уголок мира ты ни заглянул, состоит из ожидания коротких, но жестоких приступов скуки, от которых необходимо потом каким-то образом лечиться. Скука – неизбежный спутник крестьянского труда или, точнее, его следствие – возникает из неспособности этого труда дать тебе хоть какое-то ощущение продвижения вперед, поскольку иногда бывает, что вся жизнь человека уходит на мытье посуды на заднем дворе. Мне всегда казалось, что где-то после 1400 года все поголовно должны были бы отказаться от проживания в деревне.
Дом Мейбери – строение с солидным фасадом из настоящего камня, в котором когда-то мог размещаться пансион для дам, ставших на путь служения Господу, или кустарный цех по засолке огурцов, – находился в дальнем конце деревни. Я миновал его и поехал по выщербленному асфальту, окаймленному по сторонам рядами кустарника, свернул на проселочную дорогу и остановился на песчанистом, лишенном растительности участке, где проселок зажат с двух сторон засеянными полями; на этом месте я уже дважды встречался с Дианой и в обоих случаях без «ощутимых» результатов. Часы показывали тридцать две минуты четвертого.
