Маргарет дивилась на эту красоту. Праздничный вид города оживил ее. И все же сама она была иной, чем полгода назад. Ларс и Виви грустно переглядывались, но так, чтобы Маргарет этого не заметила. Вид девушки их расстроил. Конечно, они понимали, что нелепая гибель отца и серьезная болезнь матери должны были плохо отразиться на Маргарет, но чтобы так… Ее глаза, напоминавшие прекрасные изумруды, погасли. Из них исчез огонь. Они не мерцали тем таинственным блеском, который когда-то наповал сразил Ларса. Она была бледной, хотя приехала из страны, где именно в это время ярче всего светит солнце и торжествует цветущее лето.
– Мы должны ей помочь, – тихо шепнула Виви сыну. – Ты же видишь, она на себя не похожа.
– Да, она слишком молода, чтобы предаваться такой скорби. Ведь жизнь продолжается.
– Это так, – согласилась Виви и провела рукой по лицу, как бы стирая свои собственные грустные мысли на этот счет. – Но я ее хорошо понимаю.
– Мама, но ведь ей всего двадцать лет, – не сдавался Ларс.
– Поэтому ты и будешь тем, кто вернет Маргарет к жизни. Ведь тебе тоже всего двадцать два года. А мне – по разным причинам, о которых, я думаю, ты догадываешься, – сделать это немного труднее.
– Догадываюсь. Конечно, догадываюсь, мама!
На следующий день Ларс сразу отвез девушку в обувной магазин «Экко» и купил ей зимние сапожки на меху. А еще пуховик из гагачьего пуха, теплые брюки, варежки и шерстяной шарф. Меховая шапка из песца дополняла гардероб тасманийки. И хотя датчане были одеты гораздо легче и Маргарет выглядела немного перекутанной, она чувствовала себя отлично.
Ларс совершал с ней длинные прогулки вдоль моря, водил в парки и даже играл в снежки. И на щеках девушки заиграл румянец.
А потом снег растаял, температура поднялась до плюс трех, Маргарет привыкла к холоду и перестала кутаться. И ее уже было не отличить от обычной жительницы Копенгагена.
На Рождество к Йенсенам приехал дед Улле. Он крепко обнял Маргарет и расцеловал.
– Хорошо выглядишь, дочка. Румяная, глаза горят.
Маргарет взглянула на себя в зеркало и удивилась. Да, она действительно изменилась. В ее глаза вернулась жизнь. На щеки – румянец. И, что интересно, всего за три дня.
– Спасибо Ларсу за это, – сказала она и чмокнула его в щеку.
Ларс сразу почувствовал – это был дружеский поцелуй, без страсти и огня. Не то что когда-то на пустынном пляже теплого Балтийского моря неподалеку от фермы.
И хотя он обиделся, но не подал виду. Не надо торопить события, уговаривал он себя. И так прогресс очевиден. Она улыбается, смеется. Глаза горят. Не спеши, солдат! – приказал он себе.
