Тут он подпрыгнул и взмахнул рыбацкой пешнёй, Наполеон отскочил в сторону, спрятался за сруб колодца. Дядя Миша опустил пешню.
– Уфуфу! – вздохнул он. – Не могу, Наполеоша. Какой я всё-таки не очень хороший человек. Зверька хочу погубить из-за глупой бабы. Ну зачем ей воротник с такою рожей? Лучше уж воротник продать, а на деньги сервелат покупать…
Дядя Миша поднял пешню над головой.
– Что наша жизнь? – сказал он, подходя к Наполеону. – Сервелат!
Исподлобья, из-под круглых бровей глядел недопёсок на скачущего и бормочущего дядю Мишу. Трудно сказать, понимал он или не понимал, что задумал дядя Миша, но только больше Наполеон не прятался, а просто стоял и снизу вверх глядел на человека. Почему-то Наполеон успокоился, в глазах его мелькнуло действительно что-то императорское.
Он глядел на дядю Мишу снизу вверх, но в то же время и сверху вниз. Да он уж и не видел человека – бескрайнее снежное поле лежало перед ним.
– Не могу, – сказал дядя Миша. – Какой я всё-таки слабовольный человек. Ничего не достигну в жизни.
Он подошёл к колодцу и заглянул в затхлую глубину.
– Всё путём! – крикнул он, успокаивая сам себя. Крик его ухнул вниз, провалился, завяз где-то, и эхо не вылетело обратно. – Всё путём, всё путём… В руках у меня ценный зверёк. И никто ничего не узнает. Уфуфу…
Дядя Миша потел, в душе его происходила тяжёлая борьба, и неизвестно, в какую сторону склонилась бы чаша весов, если б стеклянно и неожиданно не прозвенел вдруг голос:
– Сюда!
– Куда? Куда? – заволновался дядя Миша. – Куда это сюда? Ну, не сюда же!
– Заходите с флангов! – закричал в бузине и другой голос. – Возьмём их в клещи!
Послышался треск валежника. На склон оврага, будто танкетка, выкатился человек в офицерской фуражке:
– Огонь!
Он выхватил из кармана не то пистолет, не то гранату, прицелился, и – свись! – свистнула над головой дяди Миши – что ж это, неужели пуля?
– Озоровать! – нехорошим голосом закричал дядя Миша. – Я те уши пооборву! Спрячь рогатульку!
Но в это время на другом склоне завыл миномёт, и коровья бомба повисла над дядей Мишей.
– Крой беглым!
И тут действительно беглым стали крыть дядю Мишу. Небо над его головой наполнилось комьями, палками, и особенно неприятен был изжёванный кем-то ботинок, который, квакая, ударил прямо в грудь.
– Прекратить огонь! – послышался голос.
Прямо к колодцу из кустов выбежала девочка и отвязала Наполеона.
– Нехорошо, гражданин, – сказала она. – Стыдно!
– Ты что это? Нет, постой. Кто тебе разрешил? Это мой зверёк!
