— Отпустить Николая Михайловича Мороза! — по-командирски звонким голосом воскликнул Арсений Владимирович.
Ахметов — старший вдруг внимательно посмотрел на бородатого человечка.
Колька? Мороз? — словно не веря своим глазам, спросил он.
Хама! — вися на вороте собственной рубашки, радостно возопил бородатый.
Исчерченный шрамами Убейволк, мигом оценив ситуацию, подал охранникам скупой знак. Николая Михайловича, наконец, опустили на землю. Правда, он тут же попал из огня да в полымя, а верней, в объятия Хамитяя Хамзяевича.
Колька Мороз! Колька Мороз! — похлопывая народного художника по спине рукой с огромным бриллиантовым перстнем, восклицал Ахметов — старший. — Я тебя сразу узнал.
Это гордость нашей школы! — повисли на народном художнике с другой стороны Арсений Владимирович и Михаил Петрович.
Колька был самым лучшим парнем в нашей коммуналке! — вторил им Хамитяй Хамзяевич.
Компания с Большой Спасской, а с ними и Марат Ахметов заворожено наблюдали за сценой радостной встречи старых друзей. «Секьюрити» Хамитяя Хамзяевича тоже пребывали под большим впечатлением. А глаза мужественного Олеся даже предательски заблестели от слез.
— Что это за хмырь бородатый? — первым нарушил молчание Женька. — И почему его так встречают?
Остальные пожали плечами. А Пашков разочарованно произнес:
Я-то думал, разборка будет, а они кореша оказались.
Много ты понимаешь в разборках, Ребенок, — процедила сквозь зубы Моя Длина.
Встреча у школьной двери тем временем набирала обороты.
Колька, какими судьбами? — в который раз произнес Ахметов — старший.
Да вот! Родной школе привез Льва Толстого, — указал на затянутый тентом кузов «Газели» народный художник.
Где ж ты его достал? — воцарилось полное изумление на лице Ахметова — старшего. — Я, как сейчас помню, Лев Толстой-то помер.
Естественно, помер! — захохотал Коля. — Я ж не его самого, а скульптурную композицию.
Купил? — задал новый вопрос Хамитяй Хамзяевич.
Нет, сам сделал, — внес ясность Николай Михайлович. — Я ведь скульптор.
И в живописи сечешь? — оживился Хамитяй Хамзяевич.
Ну! — подтвердил народный художник России.
Тогда консультировать меня будешь! — хлопнул его по плечу Ахметов — старший. — Я, понимаешь ли, тут картинную галерею задумал открыть, а подготовки у самого маловато. Понимаешь, не знаю, за чего стоит бабки платить, а за чего нет.
Обсудим, — с большим чувством собственного достоинства проронил Николай Михайлович.
— Ну что, хозяин? — подошли к нему два мужика из «Газели». — Вносить-то будем? А то у нас время — деньги.
