Мы с Котом поспешили в мою комнату, не забыв плотно затворить дверь.
— Уф-ф! — плюхнулся на мою кровать Макс. — Ну и вечерок сегодня. Все просто одно к одному. Я не ответил. Да и что было отвечать?
На следующее утро, позавтракав под исполненными подозрительности взглядами моей родительницы, мы с Котом начали вырабатывать программу действий. Прикинув несколько вариантов, мы решили пойти кататься на коньках. Благо декабрьские морозы, наступившие еще в конце ноября, пока держались. Макс сказал, что Нужно ловить момент. Иначе потом, чего доброго, начнется длительная оттепель, плавно переходящая в весну, как это было прошлой зимой.
Коньки Макси-Кота гостили у меня еще с прошлого приезда. Он оставил их совершенно сознательно. На Садовом кольце с ними все равно особенно делать нечего. А тут целых два огромных замерзших Серебряных пруда. Катайся сколько влезет.
Мы начали в темпе собираться в путь.
— Жанке-то позвони, — сказал Макси-Кот. — Пойдет она с нами?
— Вот уж не знаю, — засомневался я. — Будет у нее после вчерашнего настроение или не будет.
— Коньки для настроения — самое лучшее дело, — мудро заметил Макс. — А Жанке нужно развеяться. Давай звони. А если не захочет, передашь трубку мне. Я уговорю.
— Уж как-нибудь сам уговорю, — буркнул я и потянулся к телефонной трубке.
У Тарасевичей подошла Юлия Павловна. Она кликнула Жанну.
— Привет! — нарочито бодро произнес я. — Ты как, уже встала? Одевайся. Пошли на коньках покатаемся.
— Не хочу, — кисло произнесла в ответ она.
— Однажды в студеную зимнюю пору я из лесу вышел. Был сильный мороз! — прибег я к помощи великого русского классика.
— Гляжу, поднимается медленно в гору лошадка, несущая в брюхе навоз. Крестьяне, завидев ее, ликовали и бурно лошадке той рукоплескали! — громогласно подхватил Макси-Кот. Он с детства обожает корежить все стихотворения.
Жанна, однако, и после этого не развеселилась.
— Не хочу на коньках, — каким-то сварливым голосом повторила она.
Видимо, на моем лице отразилась богатая гамма чувств, потому что Макси-Кот немедленно завладел трубкой.
— Слушай, Жанна, кончай дурить! — проорал он. — Во-первых, как тебе уже было сказано, мороз и солнце и все остальное тоже соответственное. А во-вторых, поминки по торту у тебя, по-моему, чересчур затянулись. Давно пора забыть о дорогом покойнике!.. Что, что? Нет, Жанка, я не дурак, и ты это прекрасно знаешь… Ну, это уж совсем несправедливо. Я считаю, что шутки у меня остроумные… Ах, значит, ты так не считаешь? Ну-ну.
