- Что ты так кричишь?! - откуда-то из-за печки вышла женщина, еще довольно молодая, гораздо моложе матери Занилы, в темно-красной поневе, с медными волосами, собранными в пучок на затылке, и добрыми темными глазами. Она прижала к себе мальчишку и внимательно посмотрела в лицо Занилы. - Доброе утро. Как спала?
Занила изучала ее лицо. Не сразу, но она все-таки узнала женщину, встретившуюся ей на берегу реки. Она кричала, а потом почему-то стала обнимать ее... Чего она хочет от нее сейчас? Занила не понимала.
Марыти глубоко вздохнула. Девочка смотрела на нее глазами загнанного и насмерть перепуганного зверька. Она проспала больше суток, и Марыти надеялась, что, успокоившись и придя в себя, она заговорит, но девочка продолжала молчать. Что же произошло с ней в лесу? Еще вчера, после того, как девочку отнесли в дом, намыли и уложили спать на теплую печь, Яков собрался, оседлал лошадь и выехал со двора. Не на рыбалку, как собирался с вечера, он поехал в дальнюю деревню за лесом, к кузнецу: девочку в таком состоянии выпускать со двора было нельзя. Но ее родителям нужно было сообщить, что она жива. Он еще не вернулся, и Марыти ждала его с нетерпением.
- Ты, наверное, есть хочешь? - спросила Марыти, стараясь не обращать внимания на молчание девочки и на ее взгляд. - Конечно же, ты хочешь есть! Столько не ела! Спускайся! Я оладий напекла! Вкусные, горячие, только что из печки!
- Мама, а я тоже хочу оладий! - мальчишка дернул мать за край поневы.
- Я тебе покажу оладий! - замахнулась она на него в притворно-веселой ярости. - Тебе только дай что-нибудь, все за секунду уплетешь!
Что-то в словах женщины, в ее голосе, во взгляде, каким она смотрела на сына, больно резануло Занилу, заставило ее сжаться. Чужой дом, чужая мать... Ее собственный дом укрыт саваном... Сколько дней она шла по лесу?
Голод непрошеной гостьей царапнулся у нее в животе и заурчал, словно кошка. Занила медленно, будто не до конца проснувшись, спустила ноги с печки, нащупала ими ступеньку, почти такую же, как дома, и спрыгнула на теплый, дощатый чисто выскобленный пол.
- Вот и умница! - женщина улыбнулась ей (стороннему наблюдателю могло показаться - почти так же, как и сыну, но все же неуловимо по-другому), и набросила на худенькие плечи, поверх собственной небеленой рубахи, в которую девочку одели вчера, теплый платок. Повела в сени умываться. Мальчонка последовал за ними, но на безопасном расстоянии: эту девочку, вышедшую из леса, он немного боялся.
