Энтони казалось, что он вдруг выпал из действительности и зажил в мире воображаемом, в давно угасшей, но внезапно воскресшей мечте. Просыпаться по утрам стало вдруг на диво легко и волнительно, при мысли о грядущем сладко замирало сердце. Задумываться же о том, что ждет впереди, серьезнее было тревожно и страшно. Никогда прежде он не чувствовал себя в одно и то же время настолько счастливым и таким беспредельно несчастным.
К удивительной Синтии влекло неудержимо. Будь она безмозглой кокеткой типа Эрнестин и ее многочисленных подруг, он вряд ли предложил бы ей встретиться. Синтия же держалась с достоинством, смотрела на собеседника прямо – не из-под опущенных ресниц, – ясным взглядом и не хлопала глазами. И, казалось, всегда знает, о чем говорит. Все это в сочетании с девической стройностью, легкостью поступи, милым лицом и сине-зелеными, точно море, глазами, околдовывало, как бессмертное творение великого живописца или бетховенская соната, услышать которую жаждешь вновь и вновь.
Энтони восхищало в ней все. Не аристократически маленькие, но с изящными длинными пальцами и продолговатыми аккуратно обработанными ногтями руки. Такими, наверное, удобно делать все, за что ни возьмись. Работать за компьютером, готовить праздничный ужин, ласкать любимого или пеленать ребенка… Волосы Синтии были светло-русые и густые. Она утягивала их сзади в тугой узел, отчего лицо казалось невообразимо нежным и женственным. Если бы не упрямый гордо приподнятый подбородок, было бы вообще невозможно представить, что это сказочное создание живет без мужской опеки и самостоятельно зарабатывает на жизнь.
Наверное, сама того не ведая, Синтия умеет творить чудеса. Во всяком случае, в жизни Энтони с ее появлением все перевернулось вверх дном. Он вдруг понял, что в попытке сбежать от бед в личной жизни, он чересчур увлекся работой, что, если теперь же не остановится и не поразмыслит, как быть дальше, вскоре вовсе перестанет быть собой. И вспомнил, что когда-то так любил природу, поэзию, искусство, шутки, смех… В нем вдруг ожило все то, без чего он в былые времена не мыслил жизни.
Как же поздно Синтия ему повстречалась! Сколь несвоевременно спутала чувства и мысли!
Он знал, что их знакомство не продлится долго. Ни на миг не забывал об обязанностях, которые, исполняя сыновний долг, добровольно на себя взял. Сознавал, что подарить Синтии радость любви суждено не ему. Оттого безгранично мучился.
