– По метро? – Энтони вопросительно изогнул бровь.
Синтия, смеясь и удивляясь, что с такой легкостью рассказывает о своем столь нелепом приключении почти незнакомцу, поведала, как ехала сюда. Смех Энтони по-прежнему ласкал слух. Само его присутствие дарило странное ощущение мира в душе.
– Выходит, перед встречей с моими впечатлениями, – Энтони особо выделил последние два слова, – вы страшно волновались.
Синтия пожала плечами.
– Дело скорее в усталости, – пробормотала она, глядя в сторону, чтобы Энтони не заметил, как трудно ей хитрить. – Если даришь почти все свое время делам, к тому же если занимаешься историей и связан с театром, бывает, забываешь, в каком мире ты живешь.
– Если с утра до позднего вечера продаешь дома и квартиры, – более серьезно и задумчиво, даже, как показалось Синтии, с грустинкой, произнес Энтони, – случается, тоже теряешься. – Он вздохнул и улыбнулся. – Но если теперь можно было бы выбирать, я, вне всякого сомнения, предпочел бы риелторству историю.
– Никогда не поздно что-либо изменить, – пробормотала Синтия, глядя на волнистую поверхность озера. Небо, такое чистое и голубое с утра, заволокло пепельно-серыми тучами, с океана подул прохладный ветер. Дойдя до ресторанчика напротив лодочной станции, они остановились.
Энтони пытливо посмотрел на собеседницу. Ее поразила произошедшая в нем перемена. Глаза, минуту назад светившиеся волшебным сиянием, померкли, морщинки вокруг глаз, углубившись, стали куда заметнее. Синтия даже испугалась, подумав вдруг, что ляпнула что-то не то и тем самым обидела его или заставила страдать.
Энтони, очевидно угадав ее мысли, принудил себя улыбнуться. Улыбка вышла печальной. Он отвернулся, наклонился, поднял с земли круглый камушек и с деланым энтузиазмом бросил его в озеро. Синтия не могла не заметить, как заиграли мышцы на его тренированной руке.
– Увы, кое-что изменить не в наших силах, – сказал он, стараясь казаться веселым.
– Например? – спросила Синтия, внимательно наблюдая за его лицом.
– Практически невозможно изменить семью, в какой ты родился, страну, верно? И прочие обстоятельства, которые принимаешь просто из чувства долга.
Синтия задумалась. О чем это он? Что приходится принимать ему? Или кого?
– Вы не против, если я закурю? – спросил Энтони, доставая из кармана пачку сигарет.
– Вы курите? – удивленно спросила Синтия.
– Не похоже? – Энтони улыбнулся мальчишески озорной улыбкой.
– У курильщиков желтые зубы, хриплый голос и хилое телосложение, – произнесла Синтия. – У вас нет ни первого, ни второго, ни третьего.
