А тут просто тихий ужас какой-то! Никогда не поймешь, как следует действовать, что говорить и куда бежать в случае чего…
Единственное, что Джеймс твердо знал, – он намерен жениться на этой взбаламошной и непредсказуемой женщине, даже если ему для этого горы придется свернуть… Вот только как ей втолковать, что сопротивление бесполезно?
– Джеймс, ты не спишь? – Луиза, растрепанная и сонная, совершенно очаровательная в бархатном халатике цвета индиго, нарисовалась в дверном проеме. – Что-то у нас последнее время кухня – главное место встречи, – смущенно пожала она плечами. – Как ни придешь сюда, обязательно что-нибудь произойдет. Что, надираешься в одиночку, пока никто не видит? Какой пример подрастающему поколению…
– Вы же вроде бы со мной не разговариваете, миссис Вербински, – проворчал Джеймс, не желая так просто идти на попятную.
– Да ладно… Ну, чего не скажешь сгоряча, – примирительно произнесла его вспыльчивая подруга.
– А что на этот счет говорится в «миранде»?
– Где? – не поняла Луиза, усаживаясь за стол и как бы по рассеянности завладевая бокалом Джеймса.
– Ну, ты же знаешь: вы имеете право хранить молчание и все такое… Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
– А, ну да…
Реплики Луизы оригинальностью не отличались, да и кто бы мог требовать этого от нее – в двенадцать-то часов ночи! Похоже, что, утомившись от дневных разборок, она пробралась на кухню за тем же самым, что и Джеймс, – пропустить стаканчик для успокоения нервов.
Луиза сладко зевнула, задумчиво повертела пузатый бокал в ладошках, пригубила, поморщилась и налила еще.
– Дай-ка мне лимон. Ага, спасибо… – После этих слов последовала многозначительная пауза продолжительностью минут в пять.
Джеймс терпеливо ждал, пока ему вернут коньяк или что-нибудь скажут, потом махнул рукой и плеснул себе глоток в чайную чашку, подвернувшуюся под руку. Спать хотелось отчаянно, но как-то не хотелось покидать кухню, где сидит, клюя носом и при этом предаваясь алкоголическому порыву, такая уютная и домашняя Луиза…
– Чтоб ты знал, я люблю свою дочь, – вдруг сказала она, пристально глядя на полуночного собеседника.
– А я ничего и не говорю.
– Но ты думаешь, – возразила она и нервно постучала ножкой бокала по клеенке. – Так вот, Эмму я люблю. И желаю ей добра. Просто я растерялась.
– Мне кажется, она тебя тоже любит. – Джеймс потер свежий шрам на лбу, аккуратно заклеенный пластырем. – Немедленно вступилась, да как эффективно…
