— Наверное, этого анонима подвела точность расчетов, — поглядела Катя на Леш-кин залепленный лоб. — Как некоторых.
— Меня не подвело, — спокойно ответил Пашков. — Просто брат мой, Сашок пока не очень уверенно на виражах себя чувствует. Ничего, скоро освоим, — направился он к своей парте.
Насчет контрольной Пашков волновался зря: химичка Алевтина Борисовна решила ее почему-то не проводить. После чего восьмой «В» сошелся во мнении, что химичка у них хоть и нервная, но зато человечная.
Роман Иванович (литература пришлась на последний урок) тоже был сегодня каким-то вялым. Когда же Темыч на его вопрос: «С чего, скажи мне, Мартынов, начинается «Ромео и Джульетта?» бойко выпалил: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте!» — старый учитель литературы произнес с чувством:
— Вот видишь, Мартынов, даже и у тебя иногда проявляются некоторые задатки хорошего ученика.
— По-моему, он того, — растерянно поделился Темыч с Женькой.
— Нет, — прошептал в ответ Женька. — Это на него так угроза взрыва подействовала.
— К вам можно? — внезапно просунула в дверь растрепанную голову Елена Викторовна.
И, не дожидаясь, пока литератор что-либо ответит, крикнула:
— Входите, входите, господа!
Роман Иванович хотел что-то возразить, но в класс уже величественно вплыли члены Общины золотого креста.
— Извините, Роман Иванович, но это очень важно для жизни школы! — воскликнула Елена Викторовна.
— Я тут нужен или можно идти? — только и смог выговорить в ответ учитель литературы.
— Да-да, идите, — милостиво разрешила Елена Викторовна. — Отдыхайте, пожалуйста.
Роман Иванович выразительно кашлянул и в обществе журнала удалился из класса.
— Ребята! — начала потирать нервно руки школьная активистка. — В первую очередь поприветствуем дружными аплодисментами нашего дорогого брата Париса! Он выздоровел и теперь вновь вместе с нами!
Елена Викторовна первой заколотила в ладоши. Класс вынужден был ее поддержать.
— Сейчас хоровод заставит нас водить вокруг братьев, — отчетливо проговорила с места Моя Длина.
Класс грохнул.
— Да-да! Очень радостное событие, — как обычно неправильно истолковала, поведение класса Елена Викторовна. — Я и сама по брату Парису соскучилась!
Брат Парис был в белоснежном костюме, белой рубашке с воротником-стоечкой и белых ботинках. В руках он перебирал четки.
— Глубоко тронут таким приемом, — изрек он с подчеркнутой скромностью.
— Мы скоро тоже тронемся, — шепнула Катя на ухо Тане.
