– Дэвид был неспособен к такому брат-скому роду любви. – Девушка старалась говорить без эмоций. – Для него самой важной персоной всегда был он сам.
Марк невесело хмыкнул:
– Похоже на то, как горшок отзывался о чайнике!
Она выдержала насмешку.
– Возможно. Люди, не зная правды о нашей семейной жизни, предпочитают думать точно так же.
– Я знаю ту правду, которую мне нужно знать! – Марк хотел подняться, но Джейн схватила его за руку и удержала.
– Ты даже кусочка правды не знаешь! Ты начитался этих историй, предназначенных толпе, а в них сплошная ложь! Только два человека знали истинное положение вещей – я и Дэвид. Но вот теперь он мертв, а я навеки проклята из-за того, что берегу покой и самомнение его семьи от новых потрясений!
– Если ты думаешь, что мне интересны подробности, то ошибаешься! – Он попытался вырвать руку, но Джейн вцепилась в нее с силой, удивившей обоих.
– Нет! Тебе должно быть интересно, Марк! Ты сам говорил, что всегда стараешься узнать о своем противнике как можно больше, чтобы с ним было легче бороться! Ведь я твой враг, верно? Так слушай и запоминай то, что я скажу.
– Это смешно! Уже поздно, а ты чересчур возбуждена. – Марк говорил ровным, спокойным голосом.
– Может, и возбуждена, но все равно расскажу тебе все! – Джейн откинула длинные пряди волос с пылающего лица, чувствуя, как ускоренно бьется сердце. – Дэвид был болезненно ревнив. Каждый раз, когда я смотрела на другого мужчину или ему казалось, что я смотрю, он устраивал скандал. Обвинял меня в желании спать с кем угодно, только не с ним! Я дошла до того, что стала бояться выходить из дома, бывать в местах, где мы могли кого-нибудь встретить…
– Не хочу больше слушать! – Марк вскочил, вырвал свою руку и теперь возвышался над ней – холодный, непроницаемый.
– Еще бы, конечно, не хочешь! Слушать такие признания мало удовольствия! Но гораздо хуже испытывать все это, жить с этим изо дня в день! – Джейн разбирал смех, она почувствовала приближение истерики. – Попробуй себе представить, что это значит – следить за каждым своим словом, взвешивать каждую улыбку и каждую минуту себя спрашивать, а не поймут ли меня превратно? Я была доведена до такого состояния, что сама почти начала верить в обоснованность его обвинений! Вот как низко я пала в собственных глазах. Только я ничего не сделала из того, в чем подозревал меня Дэвид. Я была верна своему мужу. Других мужчин просто не было! Они существовали лишь в его воображении! Такая ревность – своего рода болезнь. Ей не нужны факты. Ты веришь мне, Марк?
